а потом летят за следующим.
– Я тоже заметил эту странность, – поддакнул Итан. – Уж и гонял их, а ни в какую. Всё равно летают и носют. Раньше-то я камни со дна выгребал, а теперь Льиса не даёт… эх, и ладно бы ещё бобры, те вечно плотины строят. А тут – смешно сказать – птицы.
– И ты молчал? – напустился на него Элмерик.
В ответ конечно, получил «а чаво такова?» и скрипнул зубами. Итан то ли притворялся недалёким, чтобы чародеи не заругали, то ли и впрямь был не семи пядей во лбу.
Но птички явно что-то знали. И дело было всё-таки в канаве. На всякий случай бард решил осмотреться ещё раз, только теперь уже поглядеть на птичью запруду Истинным зрением. Он прикрыл один глаз, сосредоточился… ничего. Обычные лазоревки, обычные камни. Даже обидно стало.
Он вздохнул, покачал головой, скользнул взглядом по алым цветкам росшего на берегу шиповника – и ахнул. Рядом с кустом стоял тот, кого простым человеческим взглядом не увидишь: рыцарь в алых латах и при мече. На вид – ровесник самого Элмерика, тоже, между прочим, рыжий и кудрявый. Только ещё и остроухий. Глаза незнакомого фейри были оранжевыми, как недозрелые ягоды шиповника, на плече росла веточка с зубчатыми листьями, а открытые до локтя руки без наручей покрывали острые тонкие шипы. Выглядело очень опасно!
Пока Элмерик размышлял, как бы так отвести Келликейт в сторону и рассказать про шипастого, чтобы тот ничего не заподозрил, фейри поймал взгляд Элмерика и подмигнул. А потом вложил небольшой камешек в клюв подлетевшей лазоревки. Так вот кто подослал птичек-строителей!
– Кто ты такой и что здесь делаешь? – выпалил Элмерик, от волнения позабыв о вежливости. Опомнившись, он запоздало поклонился, и только тогда фейри соизволил ответить.
– Я – Руад, ещё меня называют Рыцарем Алого Шиповника. И мне странен твой вопрос. Что я здесь делаю? Живу. Как и все.
Начав говорить, он проявился, Келликейт от неожиданности ахнула, а Итан и вовсе попятился, запричитав:
– Ой, божечки! Я его видел! Видел!!! Он хотел убить меня!!!
Элмерик выхватил флейту, которая могла играть не только прекрасную музыку, но и быть оружием в умелых руках барда.
– Это правда? – нахмурился он.
Руад в ответ выпустил из плеча ещё несколько колючих побегов и положил руку на рукоять клинка, но первым нападать не спешил.
– И да, и нет. Я хотел припугнуть негодяя. И сделал это не наяву, а во сне. Но этот смертный такой дурак, что даже не понял, о чём я толкую.
Итан собрался было броситься наутёк, но Келликейт, схватив плотника за рукав, прошипела:
– Даже не думай удрать, прокляну! – и тот остался. Только заныл в голос:
– Богами молю, отпустите! Ничего не знаю, ничего не ведаю! Уеду из Чернолесья на веки вечные, забирайте дом, огород! Всё забирайте!
– Сдался мне твой огород, – поморщился Руад. – Натворил дел, а теперь – «уеду»? Вот же подлая человечья душонка!
– Полегче! – нахмурился