«А дядя Сережа еще тот жучара!», – почему-то решил я, хотя в этом тексте и не вполне была прояснена роль скромного соседа-созерцателя.
Второе стихотворение Алисы сопровождал эпиграф из Анны Ахматовой: «Я сошла с ума, о мальчик странный…», и я радостно потер руки. Диагноз вырисовывался теперь сам собой. Облик Алисы разом терял загадочность и привлекательность. Обчитавшись ранней Ахматовой или зрелой Цветаевой, юной, творчески настроенной девице трудно совладать с собой и не выдать «на-гора» пару сборников дамской лирики. Текст назывался «Хороший мальчик», а вот и он, читатели, перед вами:
Ты – хороший мальчик, ты мне очень дорог.
Помню я объятья нежные твои…
Только ненадолго этот милый морок,
И он не замена истинной любви!
Ты в любви признался мило так, наивно –
Чуть не рассмеялась, слушая тебя…
Мной ты любовался словно бы картиной!
Только не поймешь ты, маленький, меня.
Ты пока не знаешь, что любовь – сжигает!
Иссушает душу, губит все подряд.
У влюбленной девы сердце з а м и р а е т,
Лишь она заметит Его грубый взгляд.
Ты со мною, мальчик, быстро повзрослеешь,
Ты забудешь, милый, счастье и покой!
Удержать меня ты просто не сумеешь –
Так что до свиданья, мальчик дорогой!
Ты прекрасный мальчик, ты мне очень дорог!
Не забуду руки нежные твои…
Только не заменит этот милый морок
Странной и жестокой, но истинной любви.
В целом написано это было неплохо и даже бойко. Из текста было совершенно ясно, что именно хочет сказать «хорошему» мальчику новоявленная Анна Домини: ты, друг, молод и хорош собой, но к «взрослым» отношениям со мной пока не готов, а вот я-то, конечно. Наверное, своего одноклассника охмурила, наговорила ему тысячу дамских колкостей, а он в ответ с тоски то ли повесится, то ли напьется дешевого пива, то ли так переживет. Да уж, вот – настоящее сочинение на тему, что я делала этим летом. Остальные стихи были выполнены Алисой Чу– примерно в том же русле: кое-где в них на законных основаниях блистала девичья слеза, и выражалось сожаление озябшим воробушкам и синицам на зимнем дворе, и содержалась инвектива «подлым, коварным подругам» за их бесчувствие и пристрастие к дорогим вещичкам.
«А ведь, пожалуй, и неплохо для 16 лет…» – важно решил я и, закрыв Алисину тетрадку, тяжко вздохнул и вернулся к четырем оставшимся лживым детским сочинениям. Проверить все ж надо, а то ведь на следующем уроке каждый только о своей оценке и спросит. Кстати, про Алису… Надо ведь еще будет придумать, что ей про ее стихи сказать! А то ведь загордится, юное дарование, если уж слишком расхвалить, или наоборот – совсем не то подумает.
На этой оптимистичной ноте я закончил проверку скучных ученических работ и отправился в ванную принять вечерний душ. День, несмотря ни на что, явно удался.
Прогулка 2. Попытка биографии
Вот что, гораздо позднее, когда уже Алисы не было рядом с нами, я вычитал
