и вжигают воски великой церкви и по святым местам свещи и кандила, и понесоша тот огнь в домы свои для благословения, и держат тот огнь во весь год в домех своих; а которые свещи изнесе патриарх от гроба Господня, тот огнь в патриарших руках не жжет человеческих рук развее свещи, а как возмут христиане от патриарших рук свещи, и огнь в христианских руках станет яко же и прочий огнь, все от него горит».
Дом Иоакима и Анны и великая церковь на Сионе, называемая Св. Сионом, материю церквей, в его время уже принадлежали туркам, но он говорит, что сию церковь держали прежде венециане и что есть еще на Сионе монастырь венецийского царя, а в нем игумен и схимники, вероятно нынешний армянский Каиафы; упоминает также, что на Сионе был дом Иоанна Богослова, где совершилась вечеря тайная и сошествие Святого Духа (но это должно относиться к большой Сионской церкви) и полагает даже малую Галилею на Сионе, которую ныне указывают на Элеоне. Когда спросил он патриарха, почему сказано у Дамаскина: «В доме Давидове страх велик, тамо бо престолом поставленным судятся всякая племена земная и языцы», а ныне в том нет страха? Патриарх отвечал: «Егда будет пришествие Сына человеческого судити живых и мертвых, тогда и в том дому Давидове Божественное писание совершится, а в юдоли плачевной{44} хощет течи река огненная в день страшного Суда».
Трифон застал 13 обителей внутри города, многие из них уже пустыми; я выписываю его предание о монастыре Архангела Михаила, как отчасти относящееся до России: «В том монастыре живут старцы Савина монастыря, и в том монастыре трапеза была каменная велика и высока; погании турки разбиша верх у той трапезы, и много лет стояше без верха, старцы же Савина монастыря, Моисей да Мефодий, приидоша в Московское царство к царю и Великому Князю Иоанну Васильевичу всея России Самодержцу и святейшему Митрополиту Макарию, моляше Государя, дабы им что дал убогим на содержание трапезы; Царь же и Митрополит не презреша моления их, повелеша дати им на сооружение трапезы, они же приемльше от православного Царя милостыню, отыдоша радующеся в Царьград, и даша турскому царю злата много, дабы им повелел верх у трапезы сделати, и даде им грамоту к Санчаку{45}; Санчак же повеле им верх у трапезы сделати, они же велик труд подеявше, своими руками верх у трапезы сделаша. Санчак же прииде да видит верх у трапезы сделан, и диавольским навождением разъярися яростию великою Санчак на старцев и повеле верх у трапезы разбити опять; они же убогие плакахуся горце и припадоша к великому Архистратигу Михаилу со слезами, и сотвориша пение всенощное во храм его. В туже нощь прииде к Санчаку в храмину, где он почиваше с женою своею, обретеся незнаем человек и взя его от ложа и пойде с ним; стражие и люди Санчаковы не видеша того человека во двор входяща и из двора сходяща с ним; на утрие же обретоша Санчака пред враты мертва лежаща избодена мечем, испыташа известно: како изыде Санчак из двора нощию, а не виде его никто же, и нападе на поганых страх велик
«Юдоль плачевная» – одно из названий долины Иосафата (долины Кедрона), где, по библейским пророчествам, состоится Страшный Суд.
Правильно: санджак – военно-административная территориальная единица в Османской империи; здесь: одно из высших чиновничьих званий турецкой администрации Иерусалима.
