по бескрайнему лесу, перелетел по высокому мосту через сверкающую речку. Пыхтел и гудел, забираясь на гору. Вовка сидел внутри гусеницы и ему было совсем не страшно. Ну, если совсем немножечко. Вот, если слезть с большой, жесткой полки на пол, встать крепко ногами и не держаться за маму, то страшно. Потому-что поезд- гусеница стучит и вздрагивает всем своим железным нутром, раскачивается и громко гудит.
Мама улыбается, тихонько спихивает Вовку со своих колен и подсаживает к окну.
– Смотри, сынуля, какая красота. – Вовка сопит, упирается. Ему совсем не хочется слезать с теплых маминых рук. Окно большое, с толстыми стеклами, и очень холодное. Вовка ткнулся носом, сморщился от боли, но реветь не стал. Напротив, через приколоченный стол, на такой-же скамейке сидела девчонка. Она была чуть постарше его. Смешные косички топорщились за ушами и были накрепко привязаны к голове огромными белыми бантами. Она забралась с ногами на скамейку, уселась на корточки у окошка и смотрела на Вовку, смешно морща свой курносый нос. Реветь Вовке расхотелось. Он смотрел в окно на мелькающие кусты и старался не поворачивать голову в сторону девчонки. Только глазами косил и важно хмурил брови.
Мамы разговаривали в полголоса, обсуждали свои взрослые дела. Вежливо соглашались по любому вопросу друг с другом и устало вздыхали, поглядывая на часы. Второй день в пути. Все устали от дорожной суеты, вынужденного приличия, от знакомства с попутчиками. Хотелось побыстрее сойти с трясучего поезда, встать на твердую землю, и облегченно вздохнув, расслабиться, наконец, от вежливого общения с незнакомыми людьми.
Оранжевое солнце, похожее на круглый мяч, долго прыгало по вершинам деревьев, а потом спряталось за далекую гору и стало темно и холодно. Вовка посидел еще немножечко у окна, потерся щекой о холодное, черное стекло и сладко зевнул.
Тук-тук, тук-тук… Вагон качал полку с Вовкой, маму с приколоченным столиком и смешную девчонку с косичками. Маленький путешественник прикрыл глаза только на минуточку… и проспал весь остаток пути до утра.
Женя погладила рукой пушистую макушку сына. Вовка крепко спал, улыбался во сне и не хотел просыпаться.
–Да не буди ты его,– попутчица с дочкой стаскивала поклажу с верхней полки.– Бери его на руки, я твою сумку прихвачу. Наташа, собирайся побыстрее, что ты копаешься?
Женщина довольно крупных размеров, руки сильные, характер решительный. Уверенно сгребла свои и чужие сумки с узлами, при этом умудрившись крепко ухватить и дочку за руку.
Женя бережно подняла спящего сына с полки. Растерянно оглянулась по сторонам- не забыла ли чего в спешке, и попутчики всей компанией дружно двинулись к выходу. В тамбуре тесной кучкой толпились пассажиры. Волновались, покрикивали на сонных детей. Толкали замешкавшихся, больно задевали баулами и не извиняясь проталкивались ближе к еще закрытой двери. Женя прижимала к себе спящего Вовку и очень боялась отстать от соседки, которая, ничуть не смущаясь, нагруженная поклажей, проталкивала путь к выходу. Время от времени она покрикивала на дочку, незлобно отругивалась от потревоженных, недовольных ее прытью, пассажиров.
Поезд, лязгнув железными колесами, устало вздохнул и, наконец, остановился. Все засуетились еще больше. Поднажали и вытолкнули едва успевшую открыть дверь, проводницу наружу. Привыкшая ко всему девушка в служебной помятой форме ловко выпрыгнула из вагона.
– Выходите, граждане, выходите! Прибыли вовремя. Не толпитесь, всех выпущу, никого обратно не повезу… Женщина, осторожнее, у вас столько сумок, вы весь проход перекрыли.
– Не боись, красавица, не застряну! А ну, народ, поднажали, прибавили скорости! Наташка, ногами переставляй, что я и
тебя тащить буду? Бабуля, что застыла? Прыгай живее.
– Да где ей прыгнуть? Тут вона как высоко. Пока до платформы долетит, скорую придется вызывать.
– Может МЧС сразу с лестницей!
– Будет прикалываться, руку подайте пожилому человеку. Высоковато, конечно.
– Девушка, давайте ребенка подержу. А вы спрыгивайте пока. Где же вдвоем то.
– Граждане, поезд отправляется. Заканчивайте выгрузку!
Народ заволновался еще больше. Началась неимоверная суета и толкотня. Задние ряды напирали, передние тормозили перед высоким спуском из вагона.
Женя растерянно замерла у двери. С сыном на руках не спрыгнуть. «Ноги переломаю и себе, и ему». Чьи-то крепкие руки из тамбура выхватили Вовку. Толпа тут-же выдавила ее в дверь. Едва не упав, Женя прыгнула с крутых ступенек на землю. Шальной поток людей подхватил ее и потащил вдоль вагона.
– Сына, сына отдайте! – Женя закричала что есть мочи. Рванула обратно к двери.
– Эй, ты, мамаша! Ребенка забери! Мне его что ли оставишь?
Люди кричали. В вагон уже лезли новые,
