которые, при помощи Божьей, скоро будут готовы принять под свой кров русских поклонников Святого Гроба[9].
На Поклонной горе[10] с давних времен существует обыкновение слезать с коней и идти во Святой Град пешком. Здесь же, при виде Святого Града, различно выражаются общие и частные чувства. Азиатский караван то есть, караван восточных христиан, в составе коего всегда бывает довольно женщин, при въезде на эту гору испускает пронзительный крик: «Ель-Кодс, Ель-Кодс» (священный город); караван менее пылких пришельцев дальнего севера, то есть наши земляки, редко выражают свои чувства каким-либо общим проявлением восторга, изъявляя их каждый по своим понятиям и по мере сердечной веры. Одни проливают тихие, радостотворные слезы, другие с благоговением повергаются на святую землю и целуют ее; те молятся тихо, иные творят молитву вслух.
«Бывает же тогда, как поведает Нестор наших паломников игумен Даниил, радость велика всякому христианину, увидевшему град святый – Иерусалим; никтоже бо может не прослезитися, видевши землю желанную и Места святая, идеже Христос Бог наш походи, нашего ради спасения, и идут пеши с радостию великою ко Святому Граду Иерусалиму». И это, говоря словом летописца, верно «даже до сего дне».
Взгляд на исторические судьбы Святого Града
Прокляти вси ненавидящии тя, благословени будут вси любящии тебе во веки
Помилует Господь еще Сиона и изберет еще Иерусалима
Латрун. – Ущелье Бабуль-уад. – Колодезь Иова. – Селение Кариаф-ель-Енаб или Абугош. – Замок Маккавеев, горний град Иудов, Модин, долина Теревинфов. – Колония. – Гора Самуила (Рама). – Селение Лефта. – Поклонная гора.
Облако пыли скрыло из глаз моих передовых всадников, окруженных пышною свитою в разнообразных восточных костюмах. Вся эта эффектная обстановка делала вступление наше во Святой Град более похожим на въезд победителей в покоренный город, нежели смиренных поклонников Святым местам страданий нашего Искупителя, и по тому самому неприятно действовала на мои чувства. Чтоб рассеять это невольное впечатление, я далеко отстал от шумной толпы и остался один с своими думами. Итак, думал я, вот он – древний Иерусалим, столица чудес, матерь пророков, царица народов, колыбель веры, похвала христианского света, а теперь – Ель-Кодс; турецкая крепость, резиденция паши!
Да, это так, – ибо и предсказано было, что так будет, и мысль моя унеслась в мимошедшие веки, в темную ночь отдаленнейшей древности.
Там светит ей книга Бытия. При ее священном свете мысленно вижу первосвященника Мельхиседека, закладывающего на горах Мории и Акре первые основания Иерусалима. Как царь Салима или мира, он приветствует Авраама, выносит ему хлеб и вино, ибо был священник Бога вышнего (Быт 14, 18). Спустя полвека потомки Иевуса сына Ханаанова добывают Салим, ставят укрепленный замок
Ныне постройки сии уже совершены и состоят под управлением иерусалимского консула, сумма же на содержание их почерпается из церковного кружечного сбора по всей России.
Здесь кстати будет вспомнить поучительный рассказ об одном грузинском отшельнике, св. Давиде Гареджийском, который, по многих иноческих трудах, предпринял путешествие во Св. град и, придя на Поклонную гору, по глубокому своему смирению, счел себя недостойным войти во Сятой Град, а поклонившись ему с этого места до лица земли, взял на память в суму три камушка и отправился в обратный путь. Господь, призирающий на смиренные, открыл о поступке Давида одному из иерусалимских подвижников и тот послал вслед Давида одного из своих учеников с просьбою: оставить два камушка, говоря; «этак он унесет от нас всю благодать», давши тем знать смиренному страннику, сколь приятную жертву для Господа составляет смирение.
