людей. Они стали снимать свои комплексы не отрицанием лжи и лицемерия, а становились лучшими учениками лицемеров и коррупционеров. Они – самые лучшие ученики в данном случае худшего, что готовы ходить по головам буквально, потому что быть богатым сегодня-модно, престижно. Хотя главное правило традиционной морали всех народов – это честь и честное имя отца. Кому нужно честное имя отца сегодня?
Собственно вместе с тотальной рыночной урбанизацией, когда миллионы сельских жителей были вынуждены бежать в города, о честном имени любого свойств все как бы забыли. Прошлая честность была связана с прошлой коммунистической идеологией. Поэтому даже обычная принципиальность стала не нужна. Все бывшие провинциалы хотели просто остаться в городе и жить. А для спекуляции на рынке товарами честность даже вредна, поскольку спекуляция всем чем попало стала основным занятием населения. Что делала местная власть, никто не интересовался, люди занимались спекуляцией и перепродажей товаров – первоначальным накоплением, как бы про это сказали экономисты. (С одной поправкой: нельзя требовать принципиальности у сельских людей, тем познавших нужду. Как нельзя требовать женщин рожать за четыре месяца)
Традиционные народы забыли также жалость. Хотя жалость бывшим кочевников также не свойственна. У кочевников на первом месте всегда была поддержка родственников. Родственники должны поддерживать родственников. И больше никого. Так было в прошлом. А как стало?
Реформы были той самой бедой, на котором зацвело самое настоящее фольклорное кумовство. Это культурное качество неизбежно должно было привести к тотальной коррупции. И коррупция стала даже неформальной идеологией в новом государстве (все теперь знают, что такая ситуация была во всех республиках, не только у нас. Хотя мы все таки Азия). В самой сердцевине нового режима изначально закралась эта первобытная страсть. На чем еще можно было поддерживать идеологию? Ведь к независимости никто не был готов, в том числе и верхушка. Официально конечно верхушка декларировала приверженность демократии и рыночным ценностям. Но это все на публику. На деле вся система выстраивалась на принципах родства (правящего рода). В каждой области со временем должен был появиться правящий род. Эти родственники везде и появлялись. Родственники тянули за собой родственников. Люди одного рода должны были появится во всех учреждениях, которые возглавляли родственники. Такая же картина была по всей республики. Республиканская родовая элита должна была создать союзы с областными и районными элитами. От культуры, от вековой практики, от векового опыта просто так не уйти.
Что касается необычной черствости традиционных людей, так традиционных людей не надо было учить как выживать. Для родственников другие люди, тем более люди другого этноса являются чужими. Поэтому такие люди, зерефы – самые лучшие исполнители приказов. Тем более, что вторым рыночным качеством кроме родства в административном аппарате стала азиатская исполнительность.
