передан кружащийся в воздухе, подгоняемый ветром снег. С огромным вниманием рассматривал он обычно запруженную толпой, а теперь пустынную улицу, редких прохожих в застегнутых на все пуговицы пальто, съежившихся от холода, сгорбленных, торопливых, и такие красноречивые детали, как снег, наметенный на подоконники, на карнизы, на ступеньки домов и даже на окна омнибуса.
– Эффектная деталь, – заметил он Юджину тоном, каким один критик делится мнением с другим, указывая на полоску снега на оконной раме омнибуса. Потом другая деталь привлекла его внимание – опушенные снегом поля шляпы у одного из прохожих.
– Так и чувствуется ветер, – добавил он.
Юджин улыбнулся.
Мосье Шарль стал молча рассматривать другой лист: буксирный пароход на Ист-Ривер, дымя, тянет за собой две огромные баржи. Мысленно он отметил: все искусство этого Витлы, в сущности, заключается в том, что он умеет схватывать и запечатлевать эффектные моменты. Главную роль в его работах играли не столько краски и углубленное истолкование жизни, сколько умение создавать чисто сценические эффекты. Этот стоявший перед ним человек умел подмечать живописное в самом обыденном. И тем не менее…
Мосье Шарль взял в руки последнюю репродукцию – Грили-сквер под моросящим дождем. Благодаря какому-то неведомому свойству своего таланта Юджину удалось в точности передать впечатление дождевых капель, брызжущих на серые каменные плиты, ярко освещенные фонарями. Он уловил также разнообразие оттенков света – огни кебов, трамваев, освещенных витрин, уличных фонарей, подчеркивающих черноту толпы и неба. Эта работа была, безусловно, значительной и по краскам.
– Каков размер оригиналов? – спросил мосье Шарль.
– Почти все тридцать дюймов на сорок.
По его тону Юджин не мог догадаться, вызван ли этот вопрос интересом к его картинам или просто любопытством.
– И все, надо полагать, писаны маслом?
– Да, все.
– Недурно сделано, должен вам сказать, – осторожно заметил мосье Шарль. – Есть, конечно, излишний нажим в сторону драматического эффекта, но…
– Это репродукции… – начал было Юджин, надеясь обратить его внимание на несовершенство печати и заинтересовать более высоким качеством оригиналов.
– Да, да, я понимаю, – перебил его мосье Шарль, прекрасно зная, что он скажет. – Репродукции никуда не годятся. Но все же они дают достаточное представление об оригинале. Где помещается ваша студия?
– Вашингтон-сквер, номер шестьдесят один.
– Как я уже говорил вам, – продолжал мосье Шарль, записывая адрес Юджина на его визитной карточке, – наши возможности в смысле устройства выставок чрезвычайно ограниченны и плату мы взимаем высокую. У нас есть много вещей, которые мы просто вынуждены выставлять. Трудно сказать заранее, когда представится возможность. Но, если вам угодно, я могу как-нибудь зайти взглянуть
