глаза, как только Милана пришла в себя.
– Убийцу накажут? – был первый вопрос, который она задала, как только смогла говорить.
– Ромочку не вернешь, а внук наш, мы его даже не успели узнать, – мялась свекровь. – У Василия инфаркт. Не смог пережить. Он ведь единственный у нас был, – тихо, по кликушески запричитала женщина, которую Милана привыкла считать матерью, родная-то умерла, когда она ребенком была. Милана ее и не помнила.
– Ясно, – безразлично ответила, потерявшая все молодая женщина и закрыла глаза. Деньги взяли. Откупился убийца. Мысли метались в голове, никак не желая складываться. Разве можно вот так, продать целую жизнь? И память – она ведь не измеряется материальными благами. Как они жить после этого смогут? Предатели.
– Тяжело. Поймешь когда-нибудь, – словно прочтя ее мысли выдохнула Галина Петровна. – Тебя ведь тоже нужно на ноги поднимать. Откуда взять денег?
– Нет, не пойму. Зачем все это? Почему ваш хваленый Бог позволил мне выжить? Зачем? – задохнулась в рыданиях Милана, забилась на больничной койке, словно выброшенная на берег рыбка, чувствуя сильные руки свекрови на своих плечах. А слезы так и не пришли. Не захотели дать ей немного отдыха от невероятной, терзающей душевной боли. Галина Петровна начала собирать пожитки своей снохи, с тревогой поглядывая в ее сторону. Бедная девочка. Сколько еще ей предстоит пережить. Женщина с трудом надела на безвольную, похожую на сломанную куклу Милану джинсы, которые мешком повисли на почти бестелесной девочке, ставшей для нее смыслом жизни.
– Пойдем, дорогая, – позвала Галина Петровна, и не дождавшись отклика подхватила легкое тело Милы, которая не сопротивляясь пошла за матерью любимого Ромки.
Милана вышла на крыльцо больницы и огляделась. За месяц, проведенный ею в больнице зима вступила в свои права, отвоевав главенство у плачущей ледяными дождями осени. Галина Павловна, тяжело дыша, грузила сумки в автомобиль свекра, поминутно бросая на нее тревожные взгляды.
– Садись в машину, дочка. Холодно, – в тоне свекра сквозило сочувствие. Зачем оно ей? Себя пусть жалеют. Это же не она продала память о Ромке. Милана сглотнула липкую слюну и молча пошла по обледеневшему тротуару куда глаза глядят.
– Милаша, ну подожди. Давай поговорим, – Ромкина мать бежала за ней, скользя по наледи. Странно, неужели она так и не поняла, что потеряла? Смешно.
– Где вы похоронили своего сына? – просто, без эмоций спросила женщина, стараясь не смотреть в лицо свекрови.
– Мы съездим к нему. Но сейчас тебе нужно отдохнуть. – Галина Павловна вытерла со щеки прозрачную слезу, глядя в безучастное лицо Миланы. Она и сама презирала себя. Нет, они не согласились сразу. Не взяли деньги от делового, очень наглого мужика, представившегося адвокатом семьи Крыловых. Василий выгнал его взашей, а после схватился за грудь рукой, и медленно осел на пол.
– Сука, – выдохнул он и захрипел. Так и повторял это слово, пока она металась между ним и телефоном,
