губ стоны. Мне нестерпимо хочется войти в неё членом, но она сжимает моё запястье, не разрешая прекратить, и, похоже, очень близка к тому, чтобы кончить. После нескольких поступательных движений её тело сводит судорога, и она позволяет мне выйти из неё. Обхватывает мою руку, подносит мои пальцы, которые только что были в ней, к своему лицу и берёт их в рот, как если бы это был член. Я завороженно смотрю, как её губы скользят, собирая свою влагу, она облизывает их розовым острым языком, как эскимо, и моё воображение тут же продолжает рисовать эту картинку с совершено другим предметом в её рту.
Она наклоняется ко мне, как кошка, соскучившаяся по хозяину, трется затянутой в маску щечкой о мою щетину, опутывая меня своим запахом, и мягко произносит:
– А я не трахаюсь с козлами.
Вижу на её губах улыбку, когда она возвращает трусики на место и встает с меня.
Вся кровь отлила к паху, и я не сразу соображаю, что она сбегает от меня, оставив в таком состоянии. Нет, она не бежит, а спокойно покидает ложу, стуча каблуками по полу. Выходить из ВИП–зоны с членом на двенадцать тоже не вариант. Блядь, сучка! Найду и оттрахаю во все щели!
Вызываю начальника своей охраны и прошу его проследить, куда она пойдет. Он кивает и передает это распоряжение другому, и я вижу по его лицу, что он хочет мне что–то сообщить.
–– Шеф, дело в том, что я видел, как этой девушке что–то подсыпали в напиток, который она пила.
– Кто?
Ничего не понимаю.
– Я попрошу у местных видеозапись с камер и узнаю.
– Узнайте, что именно ей подсыпали. И, главное, кто она и где живет.
3. Алена
Я вбегаю в гримерную, и на меня обрушивается щебетание девушек, обсуждавших гостей вечера, и вдыхаю смесь запахов их духов с преобладающими тяжелыми восточными нотами. Они оборачиваются ко мне, оценивая мой взбудораженный вид, зная, что я была в ВИП–зоне, и им было бы крайне любопытно услышать рассказ от первого лица, а не от официантки, которая обслуживала Самгина и видела меня у него на коленях.
Но мне плевать на их мнение, я подхожу к зеркалу, изучая нанесенный Климом ущерб. Вид у меня действительно такой, как у девушки с низкой социальной ответственностью: платье такое маленькое, что скорее обнажает, нежели прикрывает моё тело, и пока я не увидела, как в таких же выглядят другие танцовщицы, не подозревала, что при свете прожекторов наряд становится прозрачным. Яркий макияж и маска завершали образ особы, готовой на всё, и я отработала эту карму сегодня по полной.
Кое–как пытаюсь стереть помаду, но она так въелась в кожу, что я лишь больше размазываю её по лицу. Руки дрожат от пережитого оргазма и зашкаливающего адреналина в крови. Бросаю это бесполезное занятие, понимая, что мне нужно как можно скорее отсюда убраться, поэтому накидываю на плечи пиджак, забираю свою сумку и прощаюсь с танцовщицами. Только маску оставляю: слишком опасно показывать лицо.
Мои мысли до сих пор какие–то заторможенные, подернутые
