под старую армянскую песню, в которой пелось о том, что певец потерял свою любимую в горах Турции. Публика очень живо аплодировала. Потом я исполнила пару грузинских танцев и один цыганский. Цыганский танец я исполняла под песню, в которой говорилось о свободе. Возможно, я выбираю песни для своих танцев не случайно. Я ушла в гримерку. Я отказалась садиться за стол в банкетном зале. Меня хотели накормить, и я предложила принести угощения мне в гримерку. На пороге моей гримерки появился мужчина лет тридцати с огромным подносом, на котором щедро и колоритно был уложен шашлык с картофелем фри и салатом. У него была классическая армянская наружность: колоритный нос с горбинкой, большие карие глаза с густыми ресницами, смуглая кожа, средний рост (армяне не так часто бывают выше 175 см). Аккуратная полнота придавала ему еще больше того самого армянского колорита, а широкие жестикуляции окончательно слагали из него образ классического армянина. К тому же, черная борода на его лице еще больше подчеркивала его темные глаза с густыми черными бровями. Он чем-то напоминал и Фрунзика Мкртчяна, и Гарика Мартиросяна. А речь его струилась бегло, сладко, как горные ручьи Армении.
Так получилось, что мы проболтали с ним больше часа. Звали его Артур. Пока я пыталась понять, откуда в нем такая харизма и превосходная дикция, он сообщил, что по выходным работает тамадой, а днем в будни работает в своем чайном салоне. Меня порадовала и вдохновила его разносторонняя энергичность. Я всегда своим братья советовала заниматься сразу несколькими делами. Например, днем в будни где-то работать, а по вечерам или выходным – подрабатывать барменами, моделями, актерами. Мне всегда такой образ жизни казался ярче, чем просто одна работа и больше ничего. Тут я вижу живое воплощение своих идей, это Артур. В нем столько жизнелюбия, доброты, энергичности, что невольно заражаешься этим духом и хочется, чтобы таких личностей было побольше. Но он, скорее, исключение, чем статистическая обыденность.
– Как-то звонит мне один мужчина и полчаса торгуется со мной из-за пяти тысяч. Он просит снизить ставку. Я всегда пытаюсь проявить гибкость, и подумал, ну раз ему эти пять тысяч так сильно мешают, то так и быть, спущу ему цену на пять тысяч. И что ты думаешь. Я, когда приехал в его особняк, увидел всю эту роскошь, увидел его с нагрудными золотыми украшениями и дорогими часами, и дорогим автомобилем, я обалдел.
– Обычно богатые и торгуются. Люди среднего достатка так редко себя ведут. А, вообще, я терпеть не могу, когда торгуются, – добавила я.
– Ну да, и я не люблю. Когда он ко мне подошел, я ему показал на его золото, на его машину и особняк и сказал – «И ты после этого торговался со мной из-за пяти тысяч?».
Я рассмеялась.
– Знаешь, я люблю ставить людей на место. Я не терплю несправедливость, – продолжал он.
– Как-то сижу я в компании мужчин, все женатые, кроме меня. Они начали обсуждать своих любовниц. Мне было противно это слушать.
