вне себя от ярости, когда мисс Виктория Левентайл ворвалась в зал судебных заседаний босиком и выиграла его как мальчишку.
Еще больше его взбесил тот факт, что она выиграла его в честном бою. Одна-единственная мысль после проигрыша в суде не давала ему покоя, и эта мысль: «Почему? Почему она не сообщила, КТО ее запер в туалете».
От самого проигрыша он в целом не потерял ничего, ведь первоначально его клиентом являлся оппонент политика Норвела – Энтоши Херреси, который заказал проигрыш дела в суде. Однако этот факт был огромной тайной, потому Майкл должен был изобразить максимально грязную игру, однако на решение он уходить не планировал. Он предполагал, что суд отложит заседание за неимением адвоката противной стороны, они немного прободаются с Викой, и он красиво проиграет. Но из-за упертости девушки все пошло не по плану, и проиграл он некрасиво. Именно этот факт бесил Майкла, у которого все всегда шло по плану.
В итоге неприятная беседа с Норвелом состоялась на полгода раньше запланированной, и, выходя из своего офиса и провожая политика Норвела, Майкл обещал ему отыграться в апелляции и не переставал крыть красавицу Викторию, смешавшую ему все карты.
Конечно, он не был готов увидеть ее на благотворительном вечере, он пришел как можно позднее, дабы пропустить все возможные и невозможные официальные части, дабы не попадаться на глаза журналистам, вынюхивавшим сенсации и явно поджидавшим его в здании. Майкл наивно полагал, что девушка на такие вечера не ходит.
Но он сильно ошибся, второй раз за день, что было явно непростительно, и, увидев ее, не смог заставить себя пройти мимо.
Что он знал об этой девушке, кроме того факта, что она сделала его в суде, ударив по самолюбию, что была невероятно умна и красива, что была знаменита в юридическом сообществе своими крупными выигрышами и самым молодым возрастом среди партнеров ее фирмы? А еще, кроме того, что она отчаянно не хотела уступать свои позиции? Ее храбрая выходка, о которой уже написали в «Светской хронике», перелезть по карнизу здания суда, могла стоить ей жизни. И если это не слепая храбрость и честность перед клиентом, то, очевидно, это жажда. Жажда всеобщего признания, где выбор всегда один: «Либо я, либо меня». Но кроме этих выводов Майкл не знал о своем конкуренте абсолютно ничего. Ничего.
Он наводил о ней справки и выяснил только, где она училась и с каким дипломом окончила колледж, немало удивился, что с синим. О семье или отношениях в досье ничего не упоминалось, и он решил, что девушка либо не опасна, либо темная лошадка, но и о таких экземплярах ему доносили. В любом случае Майкл недооценил ее, ведь если бы он предполагал, что она столь сильна, то заранее бы попросил своего друга детектива проследить за ней или покопал бы еще.
Когда девушка подняла на него глаза, он просто не успел сориентироваться, не накинул свою маску и молча тонул в ее зеленых глазах. Ему показалось? Или это было взаимно, какое-то максимальное притяжение? Он не видел ничего вокруг кроме ее глаз.
Он не помнил ее тона, сарказма и усмешек, но запомнил
