глубокой скорбью и великим знанием. Но отличительной чертой, которая в первую очередь бросалась в глаза, была пара больших и крепких крыльев. Бледные и лишенные перьев, каждое из них в расправленном виде было не меньше сажени.
Сложив за спиной крылья, существо пристально посмотрело на пленников.
А после, к ужасу троицы воров, заговорило.
Язык, на котором разговаривал неизвестный, был совершенно незнакомым каждому из пришедших из Толбаса воров. Слова были долгими и сложными, но лились из уст существа, будто вода. Чтобы ни было сказано, оно осталось тайной. Но загадочные слова едва не заставили кровь в жилах пленников остановиться. К еще большему шоку воров, из толпы вышел один из воинов в форме стасернийской стражи, и ответил существу на точно таком же наречии.
Разговор на неизвестном языке продолжался несколько минут. Однако за это время, показавшееся вечностью, Айвиэн пережил несколько волн страха, накатывавших на него с каждой новой репликой. Похолодевшая кровь бешено стучала в ушах. Дыхание стало прерывистым. В голове юноши все с большей настойчивостью повторялись два слова, над которыми при других обстоятельствах он бы добродушно рассмеялся.
«Бледный Марш… Бледный Марш… Бледный Марш».
– Погодите, – раздался неожиданные шепот Сахила, вырвавший Айвиэна из пучины мыслей, постепенно поглощавших его. – Этот стражник, что говорит с чудищем… Кажется, я его знаю, – и прежде, чем кто-то из соратников успел сказать хоть слово, мужчина выкрикнул, – Эй! Ка́рлан! Карлан, это ты?
Неведомое создание и стражник одновременно повернули головы в сторону говорившего, словно не были уверены, кого именно окликал пленник. Однако вместо удивления или раздражения от такой дерзости их взгляды были равнодушными.
Айвиэн хотел было со злостью отчитать товарища за столь опрометчивый поступок. Но слова застряли у него в горле, потому что неведомое создание начало медленно приближаться к троице. Шлепки босых ног по каменной кладке отдавались в окружающей тишине, словно удары молота по наковальне. Казалось, что даже ветер перестал дуть, не осмеливаясь вмешиваться в происходящее. Остановившись в нескольких шагах от воров, существо несколько секунд пристально смотрело на каждого из них. Затем, немного изменившись в лице, оно приблизилось к Изару и присело.
Когда голова пришельца поравнялась с лицом зачинщика авантюры, у последнего, видимо, исчезли последние остатки самообладания. В приступе отчаяния и злобы он начал из последних сил кричать, изливая на неизвестного проклятья и оскорбления. Поток брани из уст Изара можно было сравнить лишь со внезапно налетевшей бурей или с сошедшей с гор лавиной. Спустя несколько минуту мужчина закрыл рот, то ли обессилев, то ли в попытках подобрать еще несколько красноречивых слов. Молчание становилось напряжённым, пока шрамолобый собирался с мыслями. Наконец, судя по крепко сжавшимся челюстям, пленник собирался плюнуть в
