тоже не знал, чего у нас и сколько, потому что оружие и патроны постоянно кочевали туда и обратно. Иногда мы ими платили за вещи и услуги, иногда обменивали на что-то, что нам было нужно. Потом, получив плату за очередное задание или привезя с него трофеи, вновь складывали всё, как хомяки, в оружейку.
Ещё тут были противогазы, летние и зимние костюмы, различная крепкая и удобная обувь военного и туристического направления, дорогие и очень ценные оптические приблуды в виде биноклей, прицелов, коллиматоров и тому подобных вещей.
Артём последнее время облизывался на дроны, которые появились на рынке, но их было очень мало, а просили за них такую цену, что жаба всё время сильно сжимала моё горло при мысли купить пару или хотя бы один.
Потратив вместе с Виктором около двух часов на учёт скопленного непосильным трудом добра, я теперь знал точно, чего и сколько мы смогли накопить. Всё было подсчитано и записано синей ручкой на тетрадный листок в клеточку, и этот список получился весьма внушительный.
С одной стороны, это очень радовало, большой запас таких ликвидных предметов – это один из залогов хорошей жизни, но, в связи с последними событиями, приходилось задуматься, куда при плохом развитии сценария прятать всё это богатство.
Выбравшись из оружейки со списком, я сначала покурил на улице, с радостью подставляя лицо ласковому и теплому солнечному свету, неспешно выпуская клубы сизого дыма изо рта и слушая звуки рынка, который пока ещё жил своей обычной размеренной жизнью и являлся одним из оплотов безопасности в городе.
Вернувшись в дом, я тщательно вымыл руки, от которых ощутимо пахло оружейной смазкой и сигаретами, и уселся за стол.
Раньше я не раз удивлялся глупой политике руководства и власти, которая предпочитала скрывать неприятности и прятать, как страус, голову в песок, делая вид, что всё нормально. Сам я предпочитал слушать и говорить горькую правду, поскольку это давало шанс решить проблему, в отличие от сладкой лжи, которая успокаивала людей, и они были счастливы до последнего, пока не наступал пиз…ц, а когда он уже наступил, то было уже поздно что-то предпринимать.
Поэтому, усевшись за стол, я сразу начал излагать свои мысли, не сглаживая острых углов:
– Итак, дамы и господа, и прочие алкаши, нам нужно сейчас хорошо пораскинуть мозгами и проработать целых два плана действий.
Кузьмич от моих слов недовольно скривил лицо и попытался незаметно убрать со стола бутылку со спиртным, которая стояла рядом с ним. Незаметно у него это не получилось, поэтому на лицах собравшихся засияли улыбки, что ещё больше задело ранимого Кузьма. Со стуком вернув бутылку на место, он проговорил:
– Ну и насмехайтесь, сколько вам влезет, а я, может быть, творческая личность, и для того, чтобы поймать музу, мне необходимо немного смазать мозги!
– Ой насмешил, посмотгите на эту «твогческую личность», котогая пытается смазать то, чего нет! – глядя на Кузьмича, с улыбкой произнёс Артём. После того, как усмешки за столом утихли, спросил у меня уже серьёзным
