не буду вам докучать. Не стану контролировать. Я не ревнив. И при соблюдении неких приличий мы вполне сможем сосуществовать, не доставляя друг другу особых проблем.
Сосуществовать Катарина категорически не желала.
– Мой брат будет говорить о любви, но не обольщайтесь. Он всем о ней говорит и где-то даже искренне, но он – создание ветреное, сегодня любит вас, а завтра кого-то еще. Кроме того, Кевин совершенно не умеет обращаться с деньгами. Год или два, и вы окажетесь в долгах.
– Спасибо, – Катарина вымучила улыбку. – Я… учту.
– Учтите, – великодушно разрешили ей. – И поверьте, я научился ладить с женщинами. Я буду хорошим мужем.
Катарина стиснула камень в кулаке, с трудом сдерживаясь, чтобы не активировать плетение. Хватит с нее мужей! Хороших, плохих… всяких! Да она лучше дюжину кошек заведет, как и положено приличной старой деве. Или две… или три.
– Простите, – она нашла в себе силы посмотреть в темные глаза Гевина, и впервые страх не мешал, скорее подстегивал, вызывая неведомую прежде злость. – Но ваше предложение столь… великодушно, что я просто обязана обдумать его. В одиночестве.
И Гевин отступил в сторону.
Показалось, что он даже смутился. Определенно показалось.
Многоуважаемый лорд Тирби имел похвальное обыкновение принимать пищу под музыку. Струнный квартет скрывала ширма в восточном стиле. Беззвучно скользили лакеи, поднося одни блюда и унося другие.
Пахли розы. Молчали канарейки в посеребренных клетках, не решаясь беспокоить особу столь высокую. К счастью, в отличие от канареек на Кайдена заклятие немоты не действовало. Даже если бы лорд Тирби решился. Но он, будучи человеком осторожным, точно знал, на ком и какую магию применять можно, а кого не стоит тревожить.
– Паштет чудесен, – он предпочитал говорить о паштетах или вот о музыке, большим специалистом в которой себя мнил. Или вот о париках. К парикам лорд Тирби испытывал немалую страсть, зарождению коей способствовала обширная лысина. – С трюфелями и красным вином. Некоторые используют белое, но, поверьте, это весьма неосмотрительно. Белое вино в определенных сочетаниях начинает горчить, что может испортить изысканное блюдо. Согласитесь, кому понравится горечь?
– Никому, – послушно согласился Кайден. Паштет и вправду был хорош, как и перепела, тушенные в меду, и оленье жаркое, и тонкое полупрозрачное мясо, высушенное на травах. И что-то еще… – Как и вранье. Вранье, оно куда хуже горечи.
На бледных щеках лорда вспыхнул стыдливый румянец, заметный и под слоем пудры.
– Не понимаю…
– Караваны, – Кайден поморщился. Никогда-то он не понимал этого вот человеческого обыкновения хитрить и изворачиваться. – Пропавшие. Ваши…
– Помилуйте, – почти искренне возмутился лорд и покраснел еще больше. – Я ведь не купец какой-то там…
– Вы градоправитель, поставленный именем короля блюсти закон и порядок, – Кайден воткнул серебряную вилку в кусок мяса, и лорд Тирби поморщился.
