совершенно бездельным. Они неспешно готовились к совещанию по борьбе с преступностью, которое намечалось на конец июня. После трепки Жоржику Могучему никаких боевых поручений им не давали. Драчевский был посрамлен, поскольку Алексей Николаевич вновь показал класс. Филиппов расписал действия коллеги в ярких красках, министр даже пожелал узнать из первых рук, что там случилось на Обводном канале. Статский советник доложил и удостоился устной благодарности. А потом наступило время, когда можно было безнаказанно переливать из пустого в порожнее.
Дело в том, что начальство Лыкова словно растворилось. Джунковский уехал сначала в Берлин готовить визит государя по случаю свадьбы дочери кайзера. После чего отправился по нашим городам, которые августейшее семейство собиралось посетить в ходе юбилейных торжеств. На Фонтанке Владимир Федорович появлялся редко и от текущих дел отмахивался: заботы о безопасности царя съедали все его время.
Белецкий же отошел от дел по семейным обстоятельствам. Его жена отравилась рыбным ядом и едва не отдала Богу душу. Вот уже вторую неделю бедная женщина находилась между жизнью и смертью, и доктора не давали никаких прогнозов. Степан Петрович переселился к ней в больничную палату, где дневал и ночевал. Раз в день ему привозили туда неотложные бумаги. Текущие дела вел первый вице-директор Кафафов. Он не обременял Лыкова с помощником заботами, и те могли хоть вообще не появляться в присутствии.
В конце концов Азвестопуло не выдержал и заявил шефу:
– Пора воспользоваться ситуацией.
– Это в каком же смысле?
– Весна в разгаре, Алексей Николаевич! Щепка на щепку лезет.
– Ты, сын Зевса! Думай о службе. Женатый человек, двое детей, а туда же…
Грек язвительно парировал:
– Есть и деды при внуках, которые туда же. А потом учат морали.
Лыков осекся. Он еще зимой, когда лечился от ранения, завел роман с тридцатилетней жевешкой[19].
– Ну…
– Не «ну», а подпишите согласие на мой отпуск, – потребовал коллежский асессор. – На десять дней всего. Съезжу и вернусь.
– А куда намылился?
– В Смоленск.
– Батюшки, – удивился статский советник. – Что ты там забыл?
– Это вы забыли. Помните ту барыню, что ехала с нами в соседнем купе?
Алексей Николаевич наморщил лоб:
– Которая показывала нам разницу между корсетами? На себе. Как бишь ее звали? Августа Евлампиевна Мапететт?
– Она самая. Согласитесь, аппетитная штучка, а?
Шеф не стал спорить. Привлекательно-порочная дама и у него вызывала нескромные мысли – всю дорогу, пока они ехали из Владивостока домой. И он даже сумел получить при расставании в Москве ее смоленский адрес. А Сергей не сумел.
– И как ты найдешь нашу русалку? – спросил Лыков, но тут же сообразил и изменился в лице: – Что, залез ко мне в стол?
– Вы мне сами рассказывали, как шарили
