старшие ребята собрались да вытолкали взашей, тумаков надавали и наказали больше не появляться. Он и не появился.
Леша взял паузу, пошевелив ветками в костре. Все молчали. Даже Комаров.
– Это, так сказать, присказка, – Леша продолжил, – начало истории. Мальчик тот больше не приходил в интернат. Неделю не было его, две, месяц… Даже имя его позабылось за всяческими заботами. Через три месяца все и забыли, что тут такой был. А ребята постарше, что работали, рассказывали что в каких-то из окрестных деревень и правда неурожай да крысы все запасы погрызли, но что и как – не знал никто особо. Тогда времена другие были, и даже взрослые о многом молчали или врали, и детям-то подавно мало что известно было. В интернате не очень кормили, что правда, то правда, но местным не привыкать было. А до чужих бед им не было дела. И когда через полгода по осени опять начали говорить, что появился ночью на территории интерната мальчишка в пионерском галстуке, кто порадовался за него, кто разозлился, что опять пришел. Но удивительное дело – как не хотели его вечером ребята найти, так никак не могли. Но слухи ходили, что приходит ночью «пионер», вроде и видел его кто. А потом, – Леша опять замолчал, и понизив голос, продолжил рассказ тихо и вкрадчиво: – дети пропадать начали. То один исчезнет, то другой. И вот в чем странность – не просто исчезнет ребенок, но и забудут все про него. Был человек – и нету. Только друзья помнят, и то недолго. Так одна девочка запомнила, что видела свою подружку ночью с мальчишкой в пионерском галстуке. А утром проснулась – нет подруги. И не помнит никто о том, что она вообще была, ни воспитатели, ни остальные ребята. Ну она и рассказала друзьям, только ей никто и не поверил, пересказывали только как байку. А потом год прошел, другой – и она и сама пропала. И о ней такую же историю рассказывали. Из уст в уста передавали, что здесь Ночного пионера увидеть можно. Его и потом видели, после войны, когда не интернат уже был. И еще позже. И когда санаторий появился, он по-прежнему появлялся. Ходит по ночам по территории, в корпуса не заходит никогда. Молчит, а с кем заговорит – того к себе заберет, и скоро. Навечно. И все о нем забудут, и искать не будут. Можете не верить – но до сих пор люди пропадают. И дети, и взрослые – и не докажешь ничего. Вот так вот.
Несколько минут тишина перемежалась только треском костра.
– Да ты гонишь, – пробасил Комаров, поняв, что продолжения не будет. – Не может так быть. Кто-то бы точно что-нибудь бы знал. Как кто-нибудь может без следа исчезнуть?
– В том-то и соль. Как искать, если даже не помнишь – кого? И никакие полицейские не помогут, – Лена Хасавьюртова казалось напуганной. – Леш, а ты сам видел этого… Ночного Пионера?
– Нет, конечно, – отмахнулся парень. – Я бы тогда тут не сидел. Пионер ведь приходит только к тем, кого с собой увести хочет. Потому в него не все и верят, а когда верить начинают – поздно уже.
– Грустная история, – София смотрит в костер. – Он ведь, выходит, умер, наверное. И теперь один, ищет кого-то. Может
