и думал о том, что не только Кайден, но и сам он сегодня, после обращения к предкам в Посмертии, может не дожить до рассвета. Потому что Десмонд никогда не забывал, как и чьей именно кровью заплатил за свое возвышение не только на политическом Олимпе Империи, но и в иерархии фамилии. И Десмонд знал, что рано или поздно за свой поступок ему придется ответить.
Отмеренный Десмонду век пролетел довольно быстро. И похоже, настала пора отдавать долги. Впрочем, старый герцог намеревался еще побороться и надеялся, что сегодня не умрет.
Ведь все, что он делал в своей жизни, он делал только для возвышения фамилии. Предки, чьи души жили в Реке Крови Посмертия, это видели и знали, ибо сто девятнадцать лет назад он убил своего старшего брата прямо на алтаре рода.
Сейчас же настало время узнать, одобряют ли предки его действия.
Глава 3
Осознание себя возвращалось постепенно.
Я видел и чувствовал.
Я жил. Но жил как будто неполноценно, словно пребывал в состоянии полусна, отстраненно наблюдая за происходящим вокруг. Не чувствуя собственного тела, я сейчас парил как птица, наблюдая под собой картину времен начала эпох. Я следил за происходящим с высоты птичьего полета, но при этом воспринимал картину вплоть до мельчайших деталей.
Вплоть до мельчайших деталей и даже эмоций – я невесомо парил, наблюдал, чувствовал и видел, что бегущая рядом с людьми волчья стая находится в отчаянном положении. Худой матерый волк, много лет бывший бессменным вожаком, в недавней стычке потерял глаз и теперь держался ближе к двигающемуся последним человеку – самому сильному в племени. Самому сильному в племени людей, которое находилось в еще более отчаянном положении, чем волчья стая – волчата, в отличие от человеческих детей, хотя бы имели острые зубы и могли умереть сражаясь.
Они, конечно, сцепились бы – люди и варгрийские волки – варги, волколаки. Лютые враги, они бы уже рвали бы друг друга мечами и когтями, кололи копьями и рвали зубами, пробивали стрелами.
Люди и волки давно сражались, если бы не преследовавшие их демонические твари другого мира, лезшие из Разлома. И именно поэтому бегущий последним человек, такой же седой и матерый, как волчий вожак, лишь потрепал по холке огромного зверя, позволяя занять место рядом.
Конец был близок. Все это понимали. И люди, и волки были истощены голодом, ранами; люди, кроме усталости, несли с собой детей. Старики и раненые из племени людей, как и самые ослабевшие волки, уже давно остались позади. Пытаясь своими жизнями купить сородичам, бегущим от нового, открывшегося в земле шрама Разлома, хоть капельку времени.
Это произошло тогда, когда еще была надежда на спасение. Сейчас же, когда демоны загнали беглецов к реке, все – и люди, и варги, все понимали, что бег – лишь агония. Все они знали, что и впереди, и слева, и справа изгибающаяся излучиной Великая река, которую истощенным беглецам с погоней на плечах не переплыть. Демонические твари же прекращать преследование не собирались – стылый вой то и дело слышался позади. Раздаваясь все ближе и ближе.
– Туда! –
