вернул колбу на место.
И сам сосуд, и его содержимое стоили немалых денег, хватило бы, пожалуй, на полдюжины хороших гребцов, но роскошь и комфорт были тем немногим, что помогало капитану Эрварсту мириться с жарой, немытыми матросами и жестокостью порядков на Савойском море. Здесь можно было взять хорошего «купца», набитого шелками и шоколадом, а на другой день стать жертвой пиратской флотилии гунсегов, орков с западного побережья, промышлявших на скоростных скрогах по всем торговым путям.
С императорскими галерами еще можно было как-то разойтись миром, выдав себя за добропорядочного купца, однако с орками приходилось драться – уйти от них, если уже те «сели на корму», никогда не удавалось. Спасало лишь то, что галера Эрваста имела команду из сорока человек да шестьдесят гребцов на нижней палубе. Разумеется, она проигрывала легким скоростным судам, зато команда могла отбиваться от врага, а судно при этом не теряло ход.
В схватках с гунсегами это было особенно важно, поскольку троих орков на палубе было достаточно, чтобы захватить всю галеру, они дрались каждый за десятерых.
В стойку перегородки дважды ударили – это был условный сигнал от Салима, помощника капитана, ведавшего порядками на нижней палубе. Видимо, у него было что сказать капитану, но Эрваст не отвечал, пауза затягивалась. Салим знал, что капитан его слышит, и в конце концов тот ударил в ответ, давая понять, что примет помощника с докладом.
«Что там могло случиться? Идем по течению – гребцы отдыхают…» – подумал капитан и, скинув мягкие юфтевые туфли, вытянулся на тахте. Потом потянулся и оглядел каюту. Она ломилась от излишеств – ковров, шелковых накидок, резных ларцов и шкафчиков, заставленных серебряными и золотыми статуэтками. Скорее так подобало бы обустраивать дамскую спальню, нежели жилище предводителя пиратов, но Эрваст провел восемь лет на скамье галеры, а до этого прожил десять лет в услужении у мукомола, поэтому тяга к богатой жизни и красивым вещам была в нем безгранична. При захвате трофеев он пропускал через свои руки каждую безделушку в надежде найти для нее место у себя в каюте, но там уже был заставлен каждый дюйм, и время от времени Эрвасту приходилось избавляться от шелков, мехов, дорогих халатов и громоздкой мебели, продавая их в очередном порту.
– Разрешите, хозяин? – спросил Салим, приоткрывая тонкую решетчатую дверцу.
– Заходи, – отозвался капитан, надевая шапочку и садясь на кушетке.
Получение доклада подразумевало и приличествующую позу. Эрваст держал своих людей в черном теле, однако демонстрировал им свое уважение. Иногда это ценилось дороже золотых дукатов, и за пять лет, что галера Эрваста бороздила Савойское море, у него было только два бунта, в то время как у других пиратских капитанов таких случалось по два за год.
Салим вошел и остановился возле двери – дальше была территория капитана.
– Кровавый понос, хозяин.
– Сколько человек?
– Четверо.
– Давно заметил?
– С
