полчаса Стелла начнет свой стрим в «Твиттере». Не может быть, чтобы она не использовала такую выигрышную тему, как знакомство сына с ее бойфрендом. Это практически публичное заявление о помолвке.
Алексей вошел в кухню, обменялся с Аленой, ужинавшей за столом, неестественно спокойными и безразличными взглядами. Трудно объяснить, что между ними происходит, но он, поглощенный драмой Игоря, не просто не мог этим поделиться с женой. Алексей сначала решил, что Алене лучше этого не знать для ее же спокойствия, а потом почувствовал их отторжение: ему и свои мысли, переживания не хотелось ей открывать. Алена же, как всегда, старалась вести себя правильно. Конечно, она уже решила, что в браке бывают сложные периоды, когда людям лучше не мешать друг другу. И всячески демонстрирует, как разумно и терпеливо она ждет возвращения тепла и доверия в их отношениях. И как повезло мужу, у которого такая понимающая и верная жена.
Все было так очевидно и… плоско, что ли. Конечно, ему скоро придется сказать: «Прости меня. Не мог поделиться раньше…» Но только не сегодня.
Алексей взял с подноса два больших куска пиццы, положил на тарелку, достал бутылку пива из холодильника и небрежно произнес:
– Извини, я к себе. Тяжелый проект. Ты не жди меня, ложись спать.
Он закрыл дверь кабинета изнутри, включил компьютер, нашел стрим Стеллы… Заставка – занавес в безвкусных золотых звездах. Полотнища раздвигаются и – вуаля. Стелла Стар захлебнулась от восторга, приветствуя друзей.
– У меня сегодня такая новость, такое счастье… Простите, если заплачу.
Она картинно приложила бумажный платок к ярко подведенным глазам, а затем прижала руки к сердцу якобы от избытка чувств и сдвинула глубокий вырез красного платья еще ниже, практически открыв грудь.
– Это ты зря, – насмешливо пробормотал Алексей. – Грудь сильно так себе.
Дальше Стелла коротко ввела публику в суть события – знакомство сына с ее избранником. Но было очень заметно, что прочувствованные слова ей не даются. Она быстро сократила вступительную часть и произнесла:
– Лучше один раз увидеть, как говорится. Я сделала короткий видосик, там крупные планы моих любимых мужчин. И сейчас я очень хочу, чтобы мы все были вместе.
Техника у Стеллы была отличная. Да и снимать она умела. Ее камера схватила множество выражений двух потрясенных лиц. Двух особенных и в чем-то похожих лиц.
Ребенок сидел за столом в какой-то убогой комнате, которая, судя по всему, считалась игровой. Несколько мячей в одном углу, пластмассовые пирамидки в другом. В кадре появляется широкая спина Игоря, он протягивает мальчику ладонь. Ваня встает со стульчика, вытягивается, руки по швам, и произносит дрожащим голосом:
– Я Ваня Петруничев, скоро четыре года.
Крупным планом широко распахнутые, темно-карие, бездонные глаза… В них паника, страх, готовность к беде, боли, бог знает, к чему еще…
