можно даже посидеть в кафе. Вот когда начинаешь ценить такие моменты! Ребенок переворачивает всю жизнь, делит ее на «до» и «после», начинает диктовать свои условия, и ты под них подстраиваешься. Потому что ничего и никого важнее нет.
Вот тогда, сидя в кафе после сеанса, Юля снова становилась той прежней Юлей, а Игорь – тем самым Игорем, которые однажды встретились, влюбились и решили жить вместе прекрасной, радостной жизнью. Правда, краем глаза Юля замечала за соседними столиками девушек с идеальным макияжем, свежим маникюром, красивой модной обувью и казалась себе уже не такой… но она наверстает! Обязательно наверстает! Вот Костя пойдет в детский сад, Юля вернется на работу и… Вопрос работы, на самом деле, был очень болезненным. Когда она выйдет? Как? Будучи индивидуальным гидом и еще два года назад имея постоянную аудиторию, сейчас Юля ее почти потеряла. Вернуться на работу означало начать все с нуля. Можно еще давать уроки по скайпу, ведь Юля дипломированный историк и раньше успешно репетиторствовала. Но разве теперь это возможно? Онлайн-урок требует как минимум тишины и закрытой двери в комнате. На кого оставить Костю?
Мама по мере сил помогала. Но мама работала, а в выходные у нее были свои домашние дела. Мама поздно нашла свое женское счастье, и Юля была за нее очень рада. Правда, когда на прошлой неделе мама сказала, что они с Федором скоро улетают в Сочи, захотелось плакать. Нет, она была очень рада за них, правда-правда. Но как же Юле самой хотелось на море! Как ей хотелось уехать куда-нибудь, слушать шум волн и спать-спать-спать… У Игоря отпуск в конце октября. И они точно не поедут ни на какое море. Юля чувствовала себя запертой в четырех стенах. Это у Игоря офис, общение, новые проекты, перспективы. А у Юли каждый день одно и то же: кастрюли, памперсы, стирка, прогулка, плита, попытка уборки, бытовые покупки. Вся жизнь состоит только из этих однообразных дел.
Поднимайтесь с диванов! Жизнь прекрасна! Не представляю, как можно все время сидеть дома?
Юля сама себе не нравилась. Все чаще она думала о том, что становится вечно недовольным и злым человеком. Это все от усталости, от недосыпа, от четырех стен. Каждый вечер она говорила себе: «Завтра я стану лучше, добрее, выдержаннее, терпеливее, у меня все получится». Но наступало завтра, и все начиналось сначала. Костя кричит, ты соскребаешь себя с кровати, плетешься к ребенку, потом в ванную, моешь его, меняешь памперс, мечтая прилечь еще хотя бы минут на десять.
Свекровь, конечно, выручала. Если Юле надо было к врачу, в магазин или в парикмахерскую, Вера Дмитриевна никогда не отказывала. Но и злоупотреблять ее помощью Юля не хотела. Это ведь не родная мама. Как-то так получилось, что, несмотря на искренние, добрые отношения, Юля все равно немного побаивалась свекрови, не могла с ней сблизиться окончательно. Всему виной, наверное, легкое, но все же уловимое неравенство положений. Вдова прославленного академика, всегда подтянутая, ухоженная, с прямой спиной, Вера Дмитриевна казалась Юле аристократкой. А сама Юля казалась себе по сравнению с ней плебейкой. И ни искреннее расположение, ни радушное гостеприимство свекрови не могли убрать это чувство
