же все равно не увидеть, ни великолепия арасских дворцов, ни прекрасных картин в залах Речного Замка. Хотя, сам Замок теперь может узреть каждый любопытный нарвазец, рискнувший подобраться к реке. И какой бес, вообще, принес сюда мать?! Вторжение полностью отдано ему – Даниэлю на откуп. Все продумано, обговорено, точки в спорных вопросах поставлены. На войне он – царь и бог. Армии подчинены ему напрямую. Не дай Кэм-создатель, Сара сейчас полезет не в свое дело!
Развалившись на герцогском троне, мать внимательно слушала отчет Даниэля о нарвазской кампании в целом и взятии Индара в частности. Кроме них двоих в большом зале приемов не было ни единой души. Не считать же людьми четверых немых великанов, что статуями застыли у матери за спиной с оголенными мечами наизготовку – застать Сару без этих живых атрибутов власти имелась возможность лишь в ванной, да и то Даниэль до конца не был в этом уверен. Взращенные с младенчества слуги-охранники сопровождали свою хозяйку всегда и везде: будь то пир, прием, встреча с кем либо из Ангелов, или прогулка по саду. Традиция таскать за собой безмолвных амбалов уходила корнями ко временам предшествующим его рождению, так что Даниэль еще с детства привык считать немых воинов мебелью. Когда-то давным-давно мать и ему предлагала обзавестись подобным эскортом, но Первый Ангел слишком любил одиночество, да и не видел нужды в дополнительной защите лучшего бойца Сарии, коим считал себя с молчаливого согласия братьев.
Несмотря на проделанный путь, выглядела мать, как всегда, великолепно. Роскошные волосы, скатываясь черными водопадами по оголенным плечам, обволакивали изящную фигуру Богини невесомым блестящим коконом. Снежно-белое короткое платье в обтяжку не скрывало, а только сильнее подчеркивало девичью упругую грудь и крепкие бедра. Ярко-голубые глаза сверкали льдинками из-под тонких бровей. Покрытые серебристой помадой полные губы в недовольстве жались друг к другу. Маленький немного вздернутый нос еле заметно подрагивал в такт с частым дыханием. Тонкие, увитые браслетами руки спокойно лежали на подлокотниках, не в пример, качающейся вверх-вниз миниатюрной ножке, обутой в серебряную же узкую туфельку, расшитую кристаллами хрусталя.
Залюбовавшись матерью, Даниэль с трудом поборол в себе отвращение, вспомнив с кем та проводит ночи.
«Надеюсь, она не притащила ублюдка с собой», – мелькнула в голове Первого Ангела неприятная мысль. Даниэль прекрасно умел, говоря об одном, думать о совершенно другом – это было одним из его многочисленных талантов. Вот и сейчас, когда губы вещали про битвы и силу Вихря, мозг рисовал образ тощего щеголя с бабской косой за спиной, что вышагивал гоголем возле трона Богини все последние месяцы. Никчемного линганца, позорящего свой род Вечных, год назад притащил матери Нат – дорогая игрушка и племенной жеребец в одном флаконе. И хотя Даниэль понимал, необходимость присутствия Теодора в спальне Богини накануне грядущей Бури, а своего отвращения
