Когда эти наслоения были сбиты, открылись основания капителей подлинных коринфских колонн, которые и были воссозданы. Фотография раскрытия остатков старых капителей попала даже в учебник по реставрации памятников архитектуры, написанный под редакцией С.С.Подъяпольского в 1988 г., и переизданный в наши дни. Они погибли в пожаре 1992 года, так что нынешние – фактически новодельные.
Обрамление потолков Голубой гостиной. Фото автора
Далее – череда бытовых комнат, сейчас мало чем примечательных, фактически потерявших свое предназначение и, стало быть, лицо, и различающихся разве что цветом стен, о которых и Сивков начинает говорить скороговоркой. Это «кружевная спальня», кабинет, где прежде «было две комнаты: уборная в 2 окна и „девичья“, в 1 окно, имевшая выход в сад». Далее «дверь из кабинета ведет во вторую спальню, обстановка которой /…/ дает впечатление спальни начала XIX в. Через проходную комнату, почти лишенную обстановки (тут раньше было 2 комнаты: образная и уго’льная), выходим в гостиную, затянутую холстом (после пожара, бывшего тут). Здесь раньше был кабинет, по стенам которого было развешено оружие /…/ Следующая и последняя комната – библиотека».
Напомним, что Покровское-Стрешнево в отличие от парадно-представительских Кускова или Архангельского, давала представление о бытовом укладе, так сказать, наиболее «массового» слоя дворянства, по словам К.В.Сивкова. Обращает на себя внимание то, что здесь помещения идут уже в три ряда – два ряда комнат по обоим фасадам, соединяющиеся проходными помещениями, иными словами, попадая в каждую комнату, перед вами открываются сразу три новых прохода в другие комнаты.
Комната, следующая за Голубым залом налево, по главному фасаду, довольно невзрачного вида, хотя ее стены и выкрашены ярко-оранжевым и опять-таки с дивным декором потолков, в котором использовано сочетание желтых и белых деталей. Может быть, такое впечатление остается из-за испорченной расцветки стен и разбитых и заколоченных окон. Между прочим, это и есть та спальня, тюлевое оформление которой все путеводители находят «назойливо кричащим» и безвкусным, в претенциозной манере самой Евгении Фёдоровны Шаховской. А.Н.Греч так описывает ее убранство: «мягкая стёганая мебель, стены и потолок, затянутые материей, с кружевной отделкой везде, где это только представлялось возможным». Эта спальня «является уже образчиком того „дурного вкуса“, которому обязано Покровское искажением своего облика», замечает он же. «Вся затянутая тюлем, похожая на бонбоньерку из-под конфект», пишет К.В.Сивков.
Вообще, эта самая «новая спальня» была очень удобным поводом для метания критических стрел в адрес и хозяйки, и стиля, переводивших разговор в тему оскудения дворянства и утраты им малейшего художественного вкуса, вместо которого оказывались только претенциозные и кричащие амбиции. Особенно досталось этой комнате от И.В.Евдокимова, не жалевшего презрительно-брезгливых
