Умоляю – не оглядывайся. Умоляю… Умоляю… И поэтому… Я пою тебе грусть…
Твоя смерть во мне
Вот я и пережил твою смерть. Писать дальше нечего. Точка. Но, нет! Внутри этой точки – бесконечность. Которой не избежать. Ватный воздух. Будь он проклят. Насовсем, что ли? Дышать-то надо. А зачем? Проклятое воображение. Что же с ним делать? Представить все без тебя? В остатке – лишь бессмысленность и пустота. За что?
Вот я и пережил твою неподвижную болезнь. Мучения. Наши. Сны. Выражение лица моего – изменилось. Сжатое гримасой обреченности, оно не тает в толпе и вызывает сочувственные взгляды, которых я не вижу, но – чувствую. Энергией своей – расталкиваю всех и несусь к тебе. Только ты. Теперь понятно, для кого накапливался во мне этот заряд заботливости, который другие разбрасывают детям, не забывая нравоучения, показные ласки и экскременты своих комплексов. А для любимых – ложь и готовность в любую минуту к измене и предательству. Лишь бы не знал никто. И все – можно. А забота? Бывает ли она искренней хоть иногда?
Представляю – все. И ты – у меня. И двигаешься – только одной рукой. И – творишь. Я – жду. Ты – говоришь. Называешь номер кисти. Мы намешиваем нужный цвет. И – творим. То, что говорит нам Он. Реальность? – Ее нет. Она – лишь ребенок, рожденный от Мечты и желания исчезнуть. Пусть живет, ладно. Немного осталось.
Как заглушить эту боль-владыку души? Моя водка – компьютерный экран. Проваливаюсь. Легче дышать. И – как-будто появляется какой-то смысл. Моя водка – полугруппы. Но и они – не спасают. Хватаюсь за гитару – последнюю соломинку. Нет. Все – не то. И даже – твой звонок. Он полон чем-то иным. Первый раз – тебя нет рядом, но Ты – здесь. Вокруг. И – во всем.
Я выпиваю твою смерть до дна. Нет вкуснее напитка из роз. Они стоят будто мертвые в нашей вазе, накапливаясь вместе с нашими праздниками. Ожидая – последнего. И не надейтесь…
Раздробленность
Ночь – невольница смерти. Каждодневное желанное умирание, чтобы на следующее утро казаться другим. Будто другим. Сон – поглотитель стремлений. Ненавижу. А куда денешься?
Бумага – простор невысказанности. Кому нужна? Перед кем? И за что? Сгусток оправданий. За несодеянное.
Порок и добродетель. Где они? В действиях? В мыслях? В представлениях? В понимании сущего. В осязании целостного. Происходящего.
Курит ли человек, глотнувший дым под гиканье толпы: «И ты – порочен»? Может быть он смеется над радостью примитивного понимания? То есть – непонимания вообще.
Порок – это власть над человеком. Не так важно, что за власть. А любая власть – это уже порок. Круг – замкнулся.
Разговор с мамой на ее могиле
Я иду по метровому снегу к тебе. Ветер со снегом – тоже в лицо. Будто злится. Каждый шаг – полсебя.
