тоже потеряла маму два года назад. Хорошо, что у меня остался папа, так что мне было легче чем вам. Но мамы мне очень не хватает.
Мы не заметили, как банкет окончился, и к нам подошёл профессор Морган.
– Я вижу вы совсем подружились. Собирайся, дочка, пора домой, поздно уже, – добродушно проворчал он.
Я повторил своё приглашение посетить меня в любое удобное для них время, и профессор это приглашение принял.
Я возвращался домой со смешанным чувством радости и сомнений. Радости – потому, что я всей своей душой понимал, что наконец-то встретил ту, с которой буду счастлив всю жизнь. С сомнением – потому, что между нами была разница почти в пятнадцать лет. Захочет ли она выйти замуж за такого, уже не молодого человека? Ведь перед ней вся жизнь, ей всего девятнадцать лет. И согласится ли на такой брак её отец?
Я спрашивал себя, и передо мной возникал её образ. Мне казалось, что она смотрит на меня ласково и ободряюще, и это вселяло в меня надежду.
Визит состоялся через несколько дней. Я был переполнен счастьем. Глория показалась мне ещё более желанной и привлекательной. Профессор добродушно посматривал на нас поверх очков и улыбался каким-то своим мыслям.
Микельсы расстарались на славу. Стол был великолепен, кажется лучше они не принимали и моего друга, принца Фридерика.
Микельс тогда был в самом расцвете своих сил, и если бы кто-то задумал провести конкурс на звание образцового дворецкого, то я бы без колебаний поставил на него все свои деньги.
Глория попросила меня представить ей Микельсов. Представляешь, какое впечатление это на них произвело! Глория подробно расспросила Микельса и его жену о замке, о городке, о том, как они жили, когда меня не было. Некоторые подробности я сам узнал впервые.
Когда Микельсы удалились на кухню, Глория сказала:
– Как вам повезло! Не часто можно встретить таких людей. Долг, честь – для них это не пустые слова, а смысл жизни.
Я мог только согласиться с этим.
После того, как я отвез их домой и вернулся, Микельс обратился ко мне:
– Возможно, вы сочтёте за дерзость, ваше сиятельство, и скажете, что я вмешиваюсь не в свои дела, но я всё же скажу: никогда мне такой замечательной девушки видеть не приходилось!
Я сказал, что да, это так, но в словах Микельса мне послышался какой-то намёк, поэтому я прибавил, что девушка очень молода, ей всего девятнадцать лет.
Микельс поклонился и молча удалился из комнаты.
Потом было ещё несколько визитов. То они приходили ко мне, то я к ним. Я видел расположение Глории, но всё не решался сделать ей предложение. Страх получить отказ сковывал меня.
Однажды на кафедре профессор Морган отозвал меня в сторонку, сказав, что нам надо поговорить.
– Как вы относитесь к моей дочери? – спросил он безо всяких предисловий.
– Я… её… люблю… – выдавил я через силу.
– Ну, так
