Гость коротко поклонился и замер, но бездействие это казалось каким-то нестабильным, текучим. Будто в любой миг оно может с легкостью перейти в совершенно неожиданную и оттого неприятную активность.
– Разве тебе не предложили оставить верхнюю одежду, Себастьян?
Голос прозвучал хорошо, без опасения и неприязни. Разумеется, вопрос был риторический: по специальному распоряжению хозяев гостя пропустили без обыска. Демонстрация доверия – в интригующих складках плаща можно при желании схоронить хоть сам вход в преисподнюю, не то что какой-то там вполне себе земной арсенал.
По натуре своей Кристофер был дипломатом и не хотел без нужды провоцировать конфликт. Требование разоружиться, неизбежный отказ, препирательства со стражей… вся эта вульгарная суета сорвала бы разговор еще до начала.
С другой стороны, оружие, открыто взятое им самим, четко обозначало позицию хозяев и готовность к любому развитию событий. Пусть даже этого «развития», само собой, хотелось бы избежать.
Оставалось надеяться, что и у визави его хватит ума воздержаться от необдуманных слов и поступков.
Кристофер продолжил придирчиво рассматривать вошедшего. Он видел наемника впервые, но был более чем наслышан. Откровенно говоря, тот не производил впечатления. Не оправдывал, так сказать, щедро подпитанных воображением ожиданий. Не приходилось сомневаться: профессиональные качества гостя действительно на высоте, однако непрезентабельный внешний вид… вот то немногое, чего Кристофер не мог простить. Да хоть бы шляпу свою, невежа, стянуть удосужился!..
Увы, когда речь шла о людях подобного происхождения, рассчитывать на манеры просто глупо. Кристофер едва удержался от презрительной гримасы, но привычка соблюдать придворный этикет помогла сохранить на лице неизменное прохладно-благожелательное выражение.
– Я встречаюсь с клиентами только на нейтральной территории, – не ответив на заданный вопрос, спокойно заметил Себастьян, – но личное письмо правителя Ледума – с определенными гарантиями – заставило меня изменить принципам.
Очень сдержанно Кристофер улыбнулся – насколько того заслуживал простолюдин. О каких еще принципах осмеливается рассуждать тот, единственный вопрос которого на любой заказ – «Сколько?» И двадцать пять золотых, щедрой рукой приложенные к письму, наверняка сыграли не последнюю роль.
Но вслух он сказал другое:
– И мы не привыкли приглашать лис в курятник. Нас вынудило дело особой важности.
Себастьян с готовностью кивнул. От резкого движения непослушные вихры растрепались, донельзя раздражая педантичного Кристофера. В художественном беспорядке на голове угадывалось дерзкое, недопустимое свободолюбие. Но беспорядок всегда следовало устранять: и в волосах, и в мыслях. А цвет-то, цвет!.. Светло-светло-рыжий, отливающий то золотом, то блестящей медью, – прозрачное пламя.
А вот это уже примечательно. Такие краски действительно
