же всех удивит, ведь она может танцевать с утра до вечера и никогда не отказывает кавалерам. Изобразив вежливую улыбку, она обернулась и протянула руку:
– Пожалуйста.
Звучала одна из мелодий группы «АВВА». Скрепя сердце Светлана положила руку на плечо Шереметьева. С гораздо большим удовольствием она расцарапала бы его холеную физиономию. Он же совершенно непринужденно наклонился к самому ее уху и прошептал:
– Не бойтесь, Светочка, вашу ужасную тайну я унесу с собой в могилу… Никто никогда не узнает о пикантной сцене у фонтана, невольным свидетелем которой я стал.
Его манера говорить напыщенно-театральными фразами ужасно раздражала.
– Ничего я не боюсь, – с независимым видом парировала она.
– И правильно. Настоящая советская девушка должна быть бесстрашной, как Зоя Космодемьянская. И вы, такая молодая, такая прелестная, скоро забудете, как страдали по Михаилу Улицкому. Поверьте, очень скоро. А вот мне, такому старому и повидавшему в жизни немало, никогда не забыть вашего пылкого признания. Жаль, предназначалось оно не мне…
– Никогда вы от меня ничего подобного не услышите, – выпалила она, кинув на нахала испепеляющий взгляд.
– Ого! Как вы сверкнули глазами! Вам кто-нибудь говорил, что они у вас цвета пьяной вишни? И чуть раскосые, как у газели. Редкой красоты глазки… А как они блестели, когда, рассвирепев, вы швырялись камнями!
– Вы можете говорить о чем-нибудь другом?
– Могу. Дайте телефончик.
– Зачем?
– Я приглашу вас на свидание. Вам ведь надо развеяться после…
– Я не дам вам номер своего телефона, – с мстительным злорадством выговорила она и добавила раздельно: – Потому что вы мне совершенно не нравитесь.
Вот так! Даже на душе полегчало! Этот мерзкий тип собрался поухаживать, а она его отбрила.
Музыка кончилась, партнер манерно поклонился.
– Благодарю за танец.
Света лживо-приветливо улыбнулась в ответ и вернулась к Славке.
Ужинали на свежем воздухе, за длинным столом возле мангала. После первого тоста Михаил сообщил родителям, что вместе с товарищами написал заявление о зачислении в состав ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Яна Витальевна охнула и схватилась за сердце. Павел Петрович гневно выкрикнул:
– С ума сошел? Мать в могилу вогнать хочешь? – и принялся успокаивать жену.
– У меня еще одно известие, думаю, узнать об этом вам будет приятнее, – поторопился добавить Миша. – Мы с Манечкой решили пожениться.
Похоже, это было неожиданным для всех, кроме Шереметьева и Светы. Мишины родители, не скрывая радости, первыми поднялись обнять жениха и невесту, затем вскочили с мест друзья. Объятия, поцелуи, поздравления. Во всеобщей суматохе никто не заметил, что Света стоит, будто окаменев.
Все. Вот теперь точно – все. Миша при всех сказал, что женится на Маньке, значит, так оно и будет.
Ее
