Какая она, мол, классная и как, мол, все у нее на месте. А нам с Дороховым и рассказать нечего. Не было у нас никаких Оль. А мужики про Олю поговорили, потом на Свету перешли. И тоже, какая она классная и как у нее все на месте. Свет у нас с Дороховым тоже не было, поэтому мы молча сидим и пиво на халяву дуем. А мужики со Светы перешли на прошлую ночь, как они в прошлую ночь пили вчетвером со Светой и Олей и в карты резались. Тут меня как будто прорвало и я ни с того ни с сего пустился рассказывать, какие мы с Дороховым лютые в игроки в карты. А мы с ним, кроме как в дурака, да и то редко, карт в руках не держали. А Дорохов меня поддержал. «На прошлой неделе», – говорит, – «одного лоха на стольник обули». То, что Дорохов такими словами бросается: «лох», «обули», – я тоже до сих пор не замечал. Мужики оживились: «Давайте, – говорят, – в буру играть пара на пару!»
Пришлось нам с Дороховым признаться, что мы не знаем, что такое бура. «Мы, – говорю, – в основном, в преферанс играем», и только об одном молюсь, чтобы они на преферанс не согласились. «А мы научим!» – отвечают мужики.
Дуракам везет, новичкам тоже, а у нас комплект. Через два часа мы у мужиков выиграли кучу денег. Те уже и не веселые вовсе, и на часы поглядывают, – торопимся, мол. А мы все выигрываем и выигрываем. «Ладно! – говорят мужики. – Домой нам пора! Давайте рассчитываться. Только у нас таких денег нет, мы вам меньше заплатим, зато в долларах». А мы с Дороховым к тому времени совсем добрыми стали. «А черт с вами! – говорим. – Не надо нам никаких денег!» Мужики обиделись, – долг чести и все такое. Всучили нам десять долларов и ушли. Даже пиво, а его еще литра два оставалось, не допили, нам оставили. Мы его решили не допивать, а вылить.
И тут мне стало плохо. Пиво выливать начал, чувствую, сейчас упаду, и банку выронил. Разбилась банка – нечего Юле отдавать. Я даже заплакал от досады. Еще и блевать потянуло. Стою я, ухватившись за навес, на осколки Юлиной банки блюю и плачу, а в голове одна мысль – как я за эту банку перед Юлей отчитываться буду? Рвет меня совершенно прозрачной жидкостью – вода и вода. Я вдруг подумал: «Все пиво в сухом виде в желудок впиталось, одна вода осталась», – и так мне от этой мысли весело стало, что я даже рассмеялся.
– Дорохов, – говорю, – все пиво в сухом виде в желудок впиталось, осталась одна вода. Представляешь, лежит оно сейчас в желудке в виде брикетов! – и смеюсь, понятное дело.
– Молодой ты еще, – он мне отвечает. – Эко тебя развезло!
А отвечает-то как-то неуверенно, через слово запинается. Я говорю:
– Сам ты пьяный, через слово запинаешься!
– На себя посмотри! Тебя вообще не понять!
Я с ним спорить не стал. Что с пьяным спорить?
Мы подумали и решили, что надо куда-то пойти в гости. Только куда мы пойдем? К Юле нельзя, она пьянство не любит, банку еле дала. Решили идти к Валере. Кто такой этот Валера, я не знал, да и сейчас не знаю. Дорохов сказал, что Валера
