по сути полуподвал, сплетением своих коридоров, секций и блоков мало чем отличался от этажей выше. Разве что, кроме собственно комнат-квартир, здесь в жилые помещения оборудовали все хозяйственные подсобки, разгородили и обжили все закутки и даже пристроили кое-как из пеноблоков, кирпичей и даже досок дополнительные. Но все как одна, комнатушки были заперты бронированной дверью системы ЭКМ. В свете фонаря трущобы выглядели пугающие. На пути тут и там из ниоткуда возникали кривые самострои, перегородки которых превращали коридор в узкий, непроходимый лабиринт, к тому же захламленный до нельзя. Миновав вереницу тесных проходов, они добрались наконец до заветной, но неприметной двери. «Вентиляция» – гласила истлевшая от влажности и времени табличка на ней.
– Сюда, – хриплым голосом пробасил Карлыч.
В тесном и пыльном помещении луч фонаря выхватил узкий проем, закрытый решёткой в громадине вентиляционного короба, заполнявшего собой почти всю комнату, от заросшего вековой грязью пола, до высокого, в чёрных лохмотьях паутины потолка.
– Вот здесь можно спустится. Внизу вылезти проще, там такой же короб разобрали и сдали на металл, – сказал Карлыч открывая решётку.
Альберт скинул с плеча моток верёвки, предусмотрительно выданной запасливым консьержем, под личную ответственность и поставил на пол увесистый блок аккумулятора, оттянувший за время пути руку. Жанна, в это время собираясь с духом, осматривала узкий лаз воздуховода, освещая налобным фонарём пыльные скользкие стены железного короба.
– Высоко так… – задумчиво прошептала она.
– Да и не пугайся там если в темноте встретишь кого, – предупредил Карлыч.
– Да я поняла, там же этот типа коп где-то бродит, – отмахнулась девушка.
– Не только. Там ещё семья, бездомных. Пускаю иногда их погреться, – скромно потупив глаза сказал великодушный консьерж.
– Так. И сколько их там, мать Тереза? – спросила Жанна с укором.
– Четверо. Они тихие. У них беда, а я не могу таким отказать, – жалобился старик, – оставить на улице людей в такую погоду – не по-христиански.
Жанна отмахнулась и задрав платьице полезла в шахту. Размотав верёвку Альберт сбросил один конец в шахту, намотав другой себе на запястье и девушка начала спуск. Перебирая руками по тросу и упираясь ногами в стену шахты, она начала медленно двигаться.
– В глаза не светите мне, – сердито крикнула она, преодолев первые пол метра.
Тонкий метал стен с грохотом играл под ногами. Гулкие раскаты эхом заполняли собой коридоры уносясь в глубь темноты.
– Господи, как тут грязно. – брезгливо скривилась она, – я не отмоюсь потом.
Ноги скользнули и провалились в пустоту. Жанна с визгом сорвалась вниз, цепляясь руками за острые края обрезанного металла. Перехватив верёвку, она чудом останавливает падение и зависает в считанных сантиметрах от пола.
– Ааааа. Черт! – простонала
