пачки сигарет, с чего вдруг мы стали уметь такое? Придя в лагерь, мы проверили свои способности почти на всех предметах и обнаружили интересную штуку: органические вещи практически не поддавались движению или влиянию. Трава, сорванные ветки, косточки курицы, едва заметные колебания можно было разглядеть, и все; чуть лучше дела обстояли с сухим хворостом – его можно было, в зависимости от размера, немного сдвинуть. А лучше всего мы могли влиять на металлы, камни, резину, пластик. Мы не переставая минут сорок проверяли, что можем, на всем подряд. За это время вымотались настолько, что от усталости руки и ноги налились свинцом. Ощущения были такие, как будто я пришел в зал впервые и прокачал каждую мышцу, да так, что на следующий день болело абсолютно все. Это сопровождалось головокружением, но азарт от невероятной способности затмил здравый смысл, мы не могли остановиться, за что и поплатились жуткой усталостью.
Андрей предположил, что это больше всего похоже на телекинез, но необычный. Органика слабо поддавалась воздействию, будто утекала сквозь раскинутую под такими предметами скатерть, словно песок сквозь сито. Я не видел причин с ним не соглашаться. Нужно рассказать парням, вот они удивятся! Скоро истекает время, которое отвел Вано, мы с Андреем готовы были отправиться за ними. Альберта тоже не было. Оставалось только ждать и не оставить парней голодными, когда они все вернутся. Сидеть у костра было уютно, но мерзкое беспокойство от нахождения на незнакомой местности меня истязало. Лесное зверье в нашем мире довольно опасно. Встретиться с медведем в лесу – все равно что подписать себе смертный приговор. Страшно было представить, какие твари водятся здесь. А нам даже защититься было нечем. Рука сама потянулась к топору; преодолевая жуткую усталость, я выбрал ветку попрямее и принялся обтесывать ее до острой палки. Хоть что-то. Иллюзия того, что мы можем себя защитить, определенно лучше, чем ее отсутствие. Андрей не возражал, по его лицу читалось что он готовит на голых инстинктах и жутко хочет прилечь отдохнуть.
Шаг за шагом, ветка становилась все стройнее, силы удара топором хватало на мелкие веточки. На большие же мне приходилось тратить намного больше взмахов. Я шумно выдохнул, пот залил мне глаза. Треклятые ветки не поддавались; чтобы срубить одну, я тратил непозволительно много сил. Почему бы мне не попробовать толкнуть топор силой мысли? Останавливало только то, что я мог обессилить себя до состояния Андрея. Только пару попыток… Странно, но мне нравилось играться с этим. Применять силу мысли на предметы было очень занятно. Так-с. Отведя острие топора в замахе над особо крупной веткой, одновременно опуская руки, я толкнул силой в обух. Топор метнулся к ветке, срубил ее полностью и дернул меня инерцией за плечи так, что я потерял равновесие и чуть не отчекрыжил себе палец на ноге. Жесть. Применять силу сверху вниз было намного легче, чем в горизонтальном направлении, и уж точно легче, чем поднимать что-то вверх. Интересно, значит, сила тяжести, сила руки и сила мысли, направленные вектором вниз, приумножали силы друг друга? Интересно, а всю березу я смогу перерубить с одного удара? Выбрал верхушку ствола втрое толще ветки,
