цели. Вот пусть твои люди и займутся этой красавицей вплотную. Думаю, для начала информации у тебя достаточно.
– Не вполне.
– Что еще? – Гольдман нахмурился, видя ироничную усмешку собеседника.
– Дружище, но ты забыл сказать, как ее зовут.
– Резонно. Ее зовут мадам Гали Легаре. Работать с ней поручено Моше. Он уже не раз с ней встречался.
Глава 2
Из решения Совета Безопасности ООН «О мерах по предотвращению распространения атомного оружия» от 24 августа 1983 года (принято единогласно):
«… Обеспокоенность СБ ООН вызвана наличием достоверной информации о том, что ряд стран, не входящих в «ядерный клуб», – Пакистан, Индия, Израиль, Северная Корея, ЮАР – тайно работают над созданием ядерных зарядов и средств их доставки. Членам «ядерного клуба» – США, СССР, Англии, Франции и Китаю – предложено незамедлительно принять меры по недопущению утечки информации о технологиях создания атомных зарядов.»
Полковник Костров устало потянулся в кресле, вытянул ноги, сложил ладони на затылке и резко дернул плечами. Расправляясь, суставы хрустнули. Сорок пять лет – уже не шутка. Говорят.
Ерунда. Он – Нифантий Иванович Костров – до сих пор в прекрасной форме и надеется, что будет чувствовать себя так же хорошо еще лет двадцать. Сколько он собирается еще прожить? Что загадывать! Хотелось бы гораздо дольше. А проработать – двадцать лет. Меньше? Нет, дудки! В высокой степени любопытно было бы посмотреть, как в ближайшие два десятка лет вы обойдетесь без Нифантия Кострова.
За окном уже по-осеннему холодный и нудный дождь поливал площадь Дзержинского и немногочисленных, спешащих по краю площади к метро, прохожих. Кончается лето, небось, теперь и железному Феликсу на вечном посту прохладно. Нифантий Иванович усмехнулся, припомнив, что когда-то давно, когда он впервые посмотрел на площадь отсюда, из дома № 2, ему показалось, что прохожие изредка бросают на здание КГБ настороженные, недоброжелательные взгляды. Ясно, что взгляды эти относились не к самому дому, пусть и смотрится он весьма внушительно, а к работающим в нем людям. Это значит – и к нему, Кострову.
Что же. Он всегда понимал, что никогда не будет пользоваться особенной любовью своих сограждан. Не ради любви он решил однажды работать в Комитете. А ради. Действительно, ради чего?..
Полковник снова усмехнулся. Да, почему бы ни позволить себе поразмыслить о собственной судьбе прямо здесь, на рабочем месте? Думается, за столько лет безупречной службы он заслужил маленькую привилегию. Но сначала.
Рука привычно потянулась к лежащей на столе между двумя телефонными аппаратами курительной трубке.
Трубка эта была очень дорога Нифантию Ивановичу. И не только потому, что была приобретена в Лондоне за баснословную сумму по его меркам. Не только потому, что была сделана из бриара и продавалась уже обкуренной. И даже не только потому, что являлась подарком друга из «леса»,
