Что ж, мои поздравления самой себе: теперь расстояние до столицы в два раза больше, а вероятность выбраться, если что, стремится к нулю.
Уровень тревожности только возрастал, пока мы шли по стильному и дорогому во всех смыслах особняку. Тот, кто обставлял этот дом, имел шикарный вкус, тягу к искусству и любовь ко всем оттенкам бежевого. Везде царило спокойствие и умиротворение, нарушаемое лишь скрипом моего чемодана. Собственно, именно этот звук привлекал повышенное внимание изредка встречающегося персонала к нашей гордой процессии. В какой-то момент ректор подозвал одного из встреченных нами дархов и велел ему приготовить покои для гостьи и заодно кивнул в сторону моего багажа. Я быстро прикинула, есть ли в нем хоть что-то подозрительное и рассудив, что ничего секретного там нет, передала вещи обслуге. И все это под пронзительный прищур Табурета. Целеустремленный все-таки мужик оказался – не сдается. Чувствую, что одежду мою любезно выложат в шкаф, сославшись на высокий сервис и обеспечение комфорта важной гостьи. В том, что персонал здесь имеет спецподготовку и отнюдь не в сфере мытья полов, у меня не было никаких сомнений. Один этот служивый, утаскивающий мой чемодан, как перышко, чего стоил, со своим ростом и косой саженью в плечах. Чувствую, это будут самые худшие дни в моей жизни. Я в окружении бугаев и рядом с не спускающим с меня подозрительного взгляда Табуретом.
– Господин ректор, – раздражение требовало немедленного выхода, – а с чего вы взяли, что мне потребуется здесь ночевать?
– О! Вы уже готовы к чистосердечному? – воодушевился солдафон.
Руки на груди сложились сами собой, на лице появился скепсис. Сверлить взглядом мужика снизу вверх было сомнительным удовольствием, но я пыталась. Даже на каблуках мой нос утыкался куда-то в район солнечного сплетения Табурета. Чувствовавшему свое физическое превосходство ректору даже хмуриться не приходилось, поэтому он иронично лыбился:
– И сколько же времени вам будет нужно, чтобы сварить антидот?
– Тр-и… – я очень вовремя спохватилась, – традиционно, все специалисты берут стандартные анализы. И мне просто необходимо их посмотреть, чтобы разобраться, чем вас отравили и какие нейтрализаторы мы можем использовать.
– Три дня? часа? Три минуты? – насмехаясь задался вопросом капитан, – еще ни разу вы не были так близки к провалу, госпожа Сатор.
“Тридцать минут, болван” – посетовала про себя. Нужно срочно брать себя в руки, расслабляться нельзя вообще. За бодро шагающим куда-то мужчиной отправилась следом, будто темный дух-преследователь. Ректор же выглядел отвратительно довольным, словно его великий Оп облагодетельствовал. Осмыслить чужую радость даже не пыталась: ничто не тешит самолюбие разведчика так сильно, как чужой провал. Хоть и не состоявшийся.
Пока я раздумывала, почему капитан Мурес не прибег к силовым воздействиям в адрес моей персоны, мы начали спускаться в какой-то подвал. Чем ниже уходила лестница, тем сильнее волнами
