его прыжки описывали чистую линию и отличались непринужденной грацией. Не менее замечательным было его мастерство приземления: никакого резкого контакта с землей, а плавный, почти ласкающий спуск. Его учитель Михаил Обухов мог научить его техническому совершенству, гибкости и силе колена, но никто не смог бы научить Нижинского воплощать идеальный ритм, тон и экспрессию музыки в своих движениях. Это ощущение музыки, казалось, пронизывало его тело. Танец Нижинского был музыкой, ставшей видимой.
Несмотря на энергичные па, которые он мог выполнять, и несмотря на его чрезмерно развитые мышцы бедра, тело Нижинского никогда не казалось слишком мускулистым, оно было скорее лёгким и грациозным. Даже когда Нижинский не танцевал, он двигался легко, едва касаясь земли.
Другой стороной его артистизма, которой нельзя научить, было его порт-де-бра. Его руки – гибкие, пластичные, выразительные – ставят его в категорию, к которой никогда не приближался ни один танцор мужского пола.
Его танцы установили стандарт, с которым в наше время (1950 год – прим. автора) невозможно найти никакого сравнения. Грация его движений была такова, что ей могла бы позавидовать любая женщина, но она была далека от женственности.
Кем же тогда был этот уникальный танцовщик? Элементальное существо воздуха? Воплощенный дух? Фавн? Возможно, что-то из всего этого и слилось в художественный феномен».
***
Из книги Брониславы Нижинской, «Ранние воспоминания», Нью-Йорк, 1981 год
Нижинский в роли Синей птицы в «Спящей красавице», Санкт-Петербург, ноябрь 1907 года:
«Одной из удивительных особенностей танца Нижинского было то, что невозможно было понять, когда он заканчивал одно па и когда начинал следующее. Все приготовления были скрыты в кратчайшее время, в то самое мгновение, когда его нога касалась пола сцены. На фоне настойчиво повторяющихся entrechat-six, entrechat-huit, entrechat-dix (антраша-шесть-восемь-десять), в теле Нижинского воспроизводилась целая гамма движений: вибрирующих, дрожащих, трепещущих, летящих. Казалось, что после каждого антраша Нижинский не опускался, чтобы коснуться пола, а взлетал все выше и выше, как птица, взмывающая ввысь. Это было одно непрерывное глиссандо, в котором все антраша сливались воедино в восходящем полете».
Берлин, Германия, 1910 год:
«В аллегро-па он не опускался полностью на носки, а едва коснувшись пола кончиками пальцев, чтобы набрать силу для следующего прыжка, использовал только силу пальцев ног, а не обычную подготовку, когда обе ноги твердо стоят на полу, принимая силу из глубокого плие. Пальцы Нижинского были необычайно сильными и позволяли ему проделать эту короткую подготовку так быстро, что это было незаметно, создавалось впечатление, что он все время оставался висящим в воздухе. Даже когда Вацлав принимал позу, его тело никогда не переставало танцевать».
Бордигера, Италия, декабрь 1911 года:
«Хотя Вацлав был среднего роста, он обладал
