силы вопросительно изогнуть бровь и дерзко вскинуть подбородок.
Артур мгновенно мрачнеет и выпрямляется.
– Что вы делаете, Лилия? – неожиданно спрашивает.
Непонимающе свожу брови, а он кивает на смартфон в моей руке. На экране открыта вкладка браузера с вакансиями.
– Ищу работу, – возвращаюсь к дисплею. – Раз уж вы во мне не нуждаетесь…
– Не нуждаюсь, – выпаливает цербер раньше, чем я успеваю закончить фразу.
Вспыхиваю. Как двусмысленно это сейчас прозвучало. Будто я предлагаю себя, а меня не хотят…
– Прекрасно. Значит, пойду работать, – пожимаю плечами.
– Почему не вернетесь к Врагову?
Они с мачехой сговорились, что ли? Все хотят от меня скорее избавиться.
– Не могу пока, хочу с папой побыть, – признаюсь чуть слышно. – Подальше от всего… этого.
Не вовремя вспоминаю свои визиты к врачам. Приговор. «Рекомендации».
Мозгом понимаю, что с моим переездом на юг проблема не исчезла, но… Морально мне здесь легче. Хоть я ни слова не сказала отцу. Даже когда он заикнулся на днях о моей личной жизни. О внуках, которых «ему пора нянчить». Промолчала.
Уверена, папа заподозрил, что со мной что-то не так. Он с детства меня чувствует. Но не попрекнул, а лишь обнял по-отечески, успокаивая.
Нет, я не готова уехать сейчас. Там меня ждет полное одиночество…
– Подальше от чего? – не отстает цербер.
– Не важно, это личное, – пресекаю его. – У меня свои причины задержаться дома.
– Не сомневаюсь, – строго отрезает он.
Опять злится?
Артур, хмыкнув, шагает прочь от меня по тропинке, усыпанной камушками. Кажется, что они загорятся под его подошвами.
Цербер идет к дочери. Знаю, что рядом с ней он успокоится. Станет другим. Заботливым и любящим отцом. Позволяю себе понаблюдать за его преображением. Закусив губу, чтобы сдержать улыбку, «подглядываю», как Софи замечает папу и радостно мчится к нему. Артур приседает, а малышка буквально повисает на нем, обвивает мощную шею тоненькими ручками.
Семейная идиллия.
– Долго ты будешь мешать сестре? – раздается над ухом.
– М-м-м, что? – неторопливо поворачиваю голову и вздрагиваю от уничтожающего меня взгляда.
Мачеха нависает надо мной, уперев руки в бока, и смотрит с неприкрытой ненавистью. Если бы умела, то обратила бы меня в пепел – и развеяла по ветру над морем.
– Чего здесь сидишь? Отвлекаешь внимание Артура от Алиночки?
Впервые за все эти дни Лариса показывает свое истинное лицо. Срывается. Потому что мы наедине.
– Может, хватит навязываться? – сама не понимаю, почему меня раздражает даже мысль о возможных отношениях сестры с цербером. – Она ему не нравится, это же видно!
Тыкаю пальцем в направлении площадки. Как раз в этот момент Мейер поднимается, берет дочь на руки – и легким кивком
