премии и чаевые. Как только она снимет квартиру, нужно будет заняться переездом и отвоевать у Тёмы Марти – аквариумную рыбку.
Он заявил, что скоро Вера приползет на коленях. Она непроизвольно трет коленки, представляя себя униженной и умоляющей любимого принять и простить. Осознание неизбежности разрыва еще не пришло, рука то и дело тянется к сотовому – позвонить Тёме, спросить какую-нибудь ерунду: чем он занимается, что хочет на ужин, предложить вместе посмотреть фильм. Теперь все это в прошлом. Когда-нибудь должны пройти и чувства к нему.
– Ты в порядке? – спрашивает Вик. Смотрит на нее подозрительно.
– Конечно, как мне еще быть после случившегося?
– Просто это не наша с тобой неделя. Она сегодня в полночь заканчивается, к счастью.
Вера пожимает плечами. Он такой странный, этот Вик Белов. Во-первых, единственный из всех родственников с другой фамилией. Как будто он и с ними, но в то же время сам по себе. У Ариши и Артёма общий отец, они Кустовы. Артём говорил, что брат крайне скрытен и малообщителен, налицо – некоторые признаки социофобии. Опять же его пилки для ногтей и…хм, прочие игрушки из комода – вовсе не то, чем стоит хвастаться. Зря она вообще туда полезла. Слишком интимные вещи нашла. Неудобно.
Татуировки на руках, надписи на шее и за ухом; местами отросшие, местами сбритые волосы на голове – все это Вера относит к атрибутам мятежного образа. Все же Вик дизайнер и фотограф. А работы его, кстати, производят впечатление. В каждой из них чувствуется почерк автора. Белов умеет показать холодную, недоступную красоту. Ненастоящую, но вместе с тем завораживающую, нечеловеческую и отстраненную. Женщины с его работ словно с другой планеты, прилетели для того, чтобы ими полюбовались. В них нет души, только хрупкость и предупреждение: не подходи, не трогай, не мечтай. Эти женщины не любовницы, не жены и не матери.
– Ты вообще не фотографируешь мужчин?
– Фотографирую, почему ты так решила? А, ну обнаженными – только женщин.
– Почему?
– Я не вижу мужскую красоту.
– Это странно.
Вик пожимает плечами.
– Нет, я не отрицаю ее существование. Просто сам ее не чувствую. Для меня мужчина – это фон, чтобы оттенить женщину. Поэтому в общем-то у меня и не сложилось со свадьбами и лав-стори. Самое прибыльное дело, кстати. Ты странно смотришь. Удивлена?
– Немного. Мне понравились твои работы. Можно я какую-нибудь из них повешу в своей новой квартире? Первое время она будет пустой и жутко неуютной.
– Считаешь, мои фотографии добавят уюта?
– Мне бы хотелось рано утром пить кофе на кухне и смотреть на что-то подобное.
– Хорошо, как только станет лучше, я подберу тебе несколько на выбор.
Нет, этот жуткий холод невыносим. Кожа покрыта мурашками, волоски на теле дыбом, то и дело пробивает дрожь. И хотя Вера пьет горячий кофе и кутается в плед, согреться не получается. Она молча подходит к батарее и открывает кран на полную. Белов стреляет взглядом в
