словно ища знакомых. Затем поворачивается к ней и задает абсолютно простой, но самый важный вопрос:
– А ты? – Он смотрит в упор.
Вера замирает, опускает взгляд на край стакана, который двоится, плывет, дергается.
– Наверное, тоже.
– Ты не знаешь наверняка?
– Женщинам заразиться проще, чем мужчинам.
– Вы не предохранялись?
Она качает головой:
– Мы пассивно планировали ребенка. Полгода назад он для санитарной книжки сдавал анализы, у них это добровольно-принудительно: ресторатор – настоящий псих по части болезней. Все было чисто. И за полгода до этого. А теперь вот он пересдал и такой результат.
– Кобелина. – Вик трет лоб, пораженно качая головой. Бормочет еще несколько невнятных жестких ругательств.
В иной бы момент Вера отшатнулась и покраснела, но сейчас лишь кивает.
Ей становится немного легче от того, что Белов не спрашивает, не могла ли она принести домой болезнь. Он даже не сомневается, что вина на Артёме. Он на ее стороне.
– Я узнала два месяца назад, что Артём мне изменяет. Они спали в моей кровати, когда я пришла. То есть в его кровати.
– Давно он тебе сказал?
– Неделю как. С тех пор я не живу, Вик. Я горю в аду, слышишь? Каждый день. Мне кажется, по моим венам течет зараженная кровь. Я отравлена, понимаешь? И никак не очиститься. Только если выпустить ее всю.
– Ты еще не знаешь наверняка.
– Я читала в интернете, что для женщин риск просто огромен. Я изгой. Сегодня на работе резала томаты и поранилась. Такое часто бывает. – Она показывает ему заклеенный пластырем указательный палец. – Так у меня закружилась голова. Показалось, что кровь другого цвета. Не такая, как обычно. Я вылетела из кухни, словно вирус может передаваться по воздуху. Наверное, мне стоит уволиться. И вообще не выходить из дома. Никогда.
– Ш-ш. Навыдумывала. Вера, нужно просто пойти сдать анализ.
– Я знаю! Сегодня хотела, но не смогла. Просто я никогда не думала, что так получится. Мне двадцать три, в моей жизни был только один партнер. Я не принимала наркотики, мне не переливали кровь. Если я получу положительный результат, то как жить-то дальше?
– Жить нужно столько, сколько отмерено.
– Я бы посмотрела, как бы ты заговорил на моем месте! – зло рявкает Вера. – Прости. Пожалуйста, прости. Я никому не могу рассказать об этом. Родителей жалко, друзья начнут шарахаться. А ты слушаешь и не убегаешь. И я же на тебя срываюсь. Просто я еще не осознала. Не смирилась, понимаешь? Как там в психологии… Период отрицания?
– Я хочу тебе кое-что сказать. Но сначала позволь кое-что сделать.
Вик приближается и убирает прядь ее волос за ухо. Банальное, простое движение получается привычным, словно он так делает часто. Проводит кончиками пальцев по ее лицу. А потом тянется и, прежде чем она успевает сделать что-либо, целует. Прямо в губы. В ее, вероятно,
