чувственнее. Он идеальный: влажный, горячий, пронзительный.
На мгновение Вик отстраняется и смотрит ей в глаза своими расширенными, блестящими. Смотрит так, что сердце обрывается, а желудок скручивается узлом. Желание Вика настолько очевидно, что кожа начинает гореть, а дыхание рвется. Душа рвется прямо на его глазах. Но глядит Вера на губы. Такие знающие. Она смотрит и думает, что хочет еще. Ничего больше не нужно, только бы продолжать целоваться. И Вик исполняет ее желание, но теперь уже не спрашивая разрешения, а жадно. Как будто дорвался. Она забывается, дрожащими руками касается его волос на затылке, но опустить их на плечи не спешит. Пока так. Он ее не трогает, и она первая не станет. Вик сказал, что они будут только целоваться.
Ее не видно бармену и официантам, так как Вера практически лежит на диване в объятиях Вика. Стон срывается с губ, потому что тело хочет большего. Оно ведет себя так, словно не отравлено, оно откликается на ласку этого мужчины. Он отрывается от нее, дышит в шею, ведет по коже языком, оставляя след. Вера опять дрожит, и Вик сжимает крепче ее запястье. Шепчет во влажное ухо, отчего она слегка выгибается, подавая вперед грудь:
– Поехали ко мне.
И только на пассажирском сиденье его машины Вера понимает, глядя на напряженное лицо Белова, что ни за что не подвергнет его опасности.
– Мне нужно узнать результат, Вик. Иначе я не смогу. Что бы ты ни говорил, как бы ни убеждал, я не смогу, пока не поговорю с врачом.
Некоторое время он думает, потом кивает:
– В понедельник поедем вместе, ладно? Я давно не проверялся. Вдруг меня тоже ждет сюрприз?
Вик подмигивает ей.
– Куда ты меня тогда везешь? Не спросил адрес.
– К себе.
– Я же сказала тебе «нет».
– А я сказал, что сегодня мы будем целоваться. И «сегодня» только начинается.
Вера смотрит на часы – начало второго.
От стоянки они идут, держась за руки. В квартире немногим теплее, чем было в парке, но Вика это, кажется, ничуть не смущает. Мало того, что отопление выключено, еще и окна открыты настежь. Снежный человек этот Виктор Белов.
– У меня адски неудобный диван, поэтому спать будешь рядом. Но есть правила. Их следует соблюдать. – Он кидает Вере свежий темно-серый комплект постельного белья.
Она ловит и замирает с этим комплектом в дверях спальни, не веря, что снова находится в квартире, откуда не так давно уносила ноги, пылая от стыда. Вик закрывает окно, опускает жалюзи, ходит по комнате, убирая вещи, которые лежат не на месте.
– Ты хочешь уйти? – спрашивает он вдруг. Останавливается, смотрит на нее.
Хороший вопрос. Хочет ли она уйти? Если хочет, то куда? В крохотную студию без мебели, которую снимает, кстати, недалеко отсюда? Больше пойти некуда. Вера никогда не сможет попроситься к кому-то из подруг пожить: не хватит совести потеснить их. Тем более зная о своем предполагаемом новом статусе. Одиночество – это меньшее, что ей сейчас нужно, поэтому она отрицательно качает головой.
