безумия, которое поглощало нас всех безжалостно, не давая право на возможность выжить. Наверное, планеты в тот день выстроились в какую-то чудовищную комбинацию, потому что ощущение стресса было на всех полюсах жизни – на рабочем месте проверяющие инстанции (революция революцией, а укргосструктуры все еще хотели "кушать"), директор, к слову одессит, требующий немедленных прибылей, днем пришла страшная новость о уходе из жизни маминой сестры, очень значимого для меня человека… Казалось, страшнее уже сегодня ничего не случится.
Весть о событиях в Одесском Доме Профсоюзов не укладывалась ни в какие рамки реальности. Подробности были настолько шокирующими, что верить в них не представлялось возможным. Непонимание, отрицание, ужас, боль, страх – нет такого слова, чтобы передать это состояние. Когда внешнее в сознании отошло на второй план стало ясно, что произошло. До этого дня наше понимание человечности, посеянное поколениями советской идеологии в её лучшем проявлении, не допускало возможности посягательства на человеческую жизнь так нагло, кровожадно, маниакально жестоко. Нам показали, как будет. И мы увидели. Стало понятно, что миром не разойдемся.
Но многие испытали страх. Этот страх появился в глазах людей, когда они шёпотом передавали друг другу все новые и новые подробности одесского кошмара. Этот страх двигал немедленным решением большинства покинуть город «до лучших времен». Появился страх за детей, за сыновей, наша жизнь, собранная картинка по пазлику из планов на сегодня-завтра-будущее оказалась хрупкой и ничего не стоящей картонкой.
В обществе, в мнениях появилась разобщенность – кому-то все происходящее казалось далёким, ненастоящим, надуманным. Кто- то так был увлечён пополнением своих активов, что не хотел верить в то, что может быть по-другому. Были и такие, которые с первых дней желали видеть в происходящем «происки коварных русских варваров, посягнувших на незалежнисть». Последние, к слову говоря, всячески пытались убедить нас в агрессии русского мира, притягивая за уши присутствие на блокпостах шевронов русской православной армии.
Постепенно мы начали делиться на тех кто «за» и тех, кто «против". Наступило время, когда общество подсознательно расслоилось на «своих» и «чужих». До Одессы мы и подумать не могли, что на это способны. Народ Донбасса всегда был занят созиданием, тяжёлым трудом в масштабных промышленных предприятиях, обеспечивая бесперебойную работу отраслей всей стране. Нам просто некогда было думать о вражде. Тогда по всей области уже произошла смена власти, и надо признаться, что для нас, обывателей, эта смена происходила совершенно бескровно, и воспринималась как разумеющееся необходимое действие для рождения Республики. Уже тогда мы понимали, что на наших глазах вершится история.
Часть 4
26 мая 2014. Как собраться с силами заговорить об этом дне? Погрузиться в те события – значит все пережить снова. Наша память щадит нас, пряча навсегда в пыльных уголках то, что хочется забыть.
