звезда, обрамлённая полумесяцем. Силы были практически равными. Даже боевой дух с какой-то точки зрения и у той, и у другой армий был одинаково приподнят. Одни сражались за Родину и свободу, другим же за захват земли пообещали попадание на пир к праотцу всех воинов.
Его Величество прекрасно понимал, что вылечить маленькую гнойную рану можно, а вот спасти эту же конечность от гангрены нельзя. Прогнившее до кости мясо лучше сразу рубить мечом, чтобы болезнь не развилась дальше и не утащила за собой весь организм. Если сейчас дать слабину, то идеи фанатиков, внушенные людям соседних графств, начнут распространяться и на территории его королевства. И тогда ситуация выйдет из-под контроля окончательно.
На какой-то очень непродолжительный миг над полем боя повисла тягостная тишина, лишь лошади продолжали время от времени всхрапывать и покачивать на себе тяжёлых всадников, отчего те, в свою очередь, звенели толстыми пластинами лат в местах крепления их друг к другу. Солнце начинало робко проглядывать из-за редких туч. Откуда-то из середины войска Его Величества вперёд выехало знамя на худой, но длинной палке. А вслед за ним в передних рядах показался и сам король.
– Воины мои, – разливался его твердый голос над головами соратников, – мы собрались здесь, чтобы дать отпор чёрной заразе, пытающейся проникнуть в наши дома, завладеть нашими жизнями, сломать нас самих, – казалось, в строю стало ещё тише, и даже лошади стали прислушиваться к словам короля. – Величественная Морриган соберёт сегодня богатый урожай жизней, но пусть это будут не наши жизни. Отступать некуда. Вперёд!!!
И тысячи мечей, копий, луков победно вскинулись вверх, к небу, куда все они сегодня решили отправить души врагов. Богиня Морриган и в самом деле будет довольна. На противоположной стороне возгласов и криков слышно не было. Противник ждал действий армии короля в полном молчании, стараясь психологически надавать своей уверенностью.
Ряды конников качнулись и понеслись вперёд…»
Как всё-таки красиво описана жизнь в книгах, пускай и жизнь непосредственно перед смертью. Он закрыл выцветший томик и положил его на небольшой столик рядом с кроватью. Комната была не очень просторной. Кровать, на которой он лежал, стояла около прямоугольного окна. Свежевыкрашенный стол находился рядом с ней. У входа, слева, располагался высоченный шкаф. С ним соседствовала трёхногая табуретка, на которой возвышался алюминиевый таз. Система очень отдалённо напоминала умывальник. Впрочем, это легко было понять по пузатому кувшину с одноцветной ромашкою на брюхе, стоявшему на полу. Кроме отложенной недавно книги, на столе лежало длинное одеяние тёмно-зелёного цвета. Опёршись о стену, горделиво подпирал висящую на ней картину узорчатый посох. Навершия на нём не было, лишь причудливые линии узора, вырезанного прямо на дереве, завивались в нечто похожее на языки пламени. На одинаковых расстояниях друг от друга на древке выпячивались вперёд широкие железные кольца.
Рам Самаэль Драго Чернь или, если короче, Рам Самаэль (хотя можно и просто Драго), уселся на край кровати, выбравшись из-под хлипкого
