этом есть доля правды. Но в свете последних событий… Я узрел, что она действительно тебя любит.
Арсен уже привык к этой их повседневной мирской конъюгации, что ему было даже всё равно. Порой чувствовалось, что это и не конъюгация вовсе, а просто беседа.
– Это извечная наша с Далилой курица и яйцо.
– Что?
– Ты спишь, и вообще присутствуешь здесь, или я так в собственном воздух сотрясаю.
– Валяй, сотрясай потихоньку.
– Я за теорию, что Выбирает женщина. А жена придерживается противоположной точки зрения: что Выбирает мужчина. Это надо же до такого додуматься. Наверное, поэтому она и писательница.
– У каждого своё видение.
– Потом мы, конечно, сходимся, что на деле и те и другие. Так приятно бывает.
Не сдерживается, не может спрятать блаженную улыбку.
– В чем-то сеньорита права. То есть, я сторонник гипотезы, что всё индивидуально, если интересно. Но в вашем случае, возможно, было так, как считает Птеровна.
– Ой! Сэнсэй Иванов! То есть, дай я тебе объясню на пальцах. Если без шуток. Я же понимаю Аэлиту. Я тоже, как бы, как это сказать. Я же мокрица, невзрачное невидимое насекомое. Я – ничто. Особенно для таких, как Далила.
– Ой. Не так будет сказано.
– Поэтому, это она меня выбрала. Заметила. Как заметил ты Аэл. Или как она тебя заметила.
– Хрисанфыч – ты просто сумасшедший. Заруби это у себя на носу. У тебя просто встроенное королевство кривых зеркал в мозгу. Если ты не знаешь. Мне не так чтобы приятно, но пофуй сейчас вообще, ты Птер – ходячая бабья сухота, тоска и прочие причины. Никакой ты не блошик. Не наговаривай. Грех это.
– Последнее можно было бы и пропустить. Не дорос ещё, чтобы зачитывать мне Что такое хорошо и что такое плохо.
– Другое дело, твой характер, твоя сущность да. Оттого, может, ты и не такой популярный. Бабы ведь тоже люди. Тоже людей любят. Простых там. Не тех, у кого мозги набекрень. Так что твоя Далила, может быть, и не вышла б за тебя (в сторону: Когда экземпляры, как Корсун, имеются в заначке).
– Гребаный упырь! Он не подходит ей!
– А ты подходишь ага.
– Ах ты маленький вертлявый хитрозадик!
Отрывает рукой большую часть горячего, только что вынутого из духовки, мясного пирога и начинает неистово поглощать, накладывая сверху кучу не совсем домашнего магазинного масла.
– Поедешь со мной, заверну настоящее и сметаны дам густой! Ты что, на маргарине свою массу отращиваешь!
– Чего мне, как вам, баловаться на чистом сливочном. Мне и синтетика подойдёт.
– Эволюционер мелкий!
– Чё обзываться-то. За хлеб-соль что ли.
– Ладно, прости. Опять вышел из себя, как только про того чувака упомянул. Я же тебя просил не водиться с ним, а ты всё равно продолжаешь встречаться.
– Я не встречаюсь. Он тут пиджак свой забыл. Приходил забирать.
– Приходил он. Он вообще знает, что такое быть пешеходом? Позер. Не за пиджаком
