другие рождаются последователями. И те и другие необходимы, и я должен иметь оба вида.
– Возможно, вы начнете с королей, президентов?
– Вовсе нет. Я начну с людей науки. Они – истинные лидеры.
– Но они предали вас – они закрыли глаза и завязали глаза другим, – возразил Джозеф Смит, как бы в оправдание.
– Вы меня не понимаете, – сказал Космо с сочувственной улыбкой. – Если мои ученые собратья не видят так ясно, как я, то вина лежит не в науке, а в недостатке понимания. Тем не менее, они на правильном пути, в них заложена суть дела, они обучены правильному методу. Если бы я оставил их в стороне, возрожденный мир откатился бы на тысячу лет назад в развитии. Кроме того, многие из них не так слепы, у некоторых из них есть проблеск истины.
– Не такие люди, как Пладдер, – сказал Смит.
– Тем не менее, я собираюсь спасти Пладдера, – сказал Космо Версаль.
Джозеф Смит чуть не подпрыгнул от изумления.
– Вы… собираетесь… спасти… Пладдера, – запинаясь, произнес он. – Но он хуже всех.
– Не с моей нынешней точки зрения. У Пладдера хороший ум, он умеет обращаться с инструментами, он интеллектуально честен; в прошлом он сделал много для науки. И, кроме того, я не скрываю от вас того факта, что мне хотелось бы, чтобы он осудил сам себя.
– Но, – настаивал Смит, – я слышал, как вы говорили, что он был…
– Неважно, что вы слышали от меня, – нетерпеливо перебил Космо. – Я говорю сейчас, что он пойдет с нами. Поставьте его имя во главе списка.
Ошеломленный и бормочущий что-то себе под нос, Смит повиновался.
– Я могу взять ровно тысячу человек, не считая экипажа, – продолжил Версаль, не обращая внимания на то, что его доверенное лицо неоднократно качало головой. – Боже мой, подумать только! Одна тысяча из двух тысяч миллионов! Но пусть будет так. Никто не стал меня слушать, а теперь уже слишком поздно. Я должен зафиксировать количество для каждого класса.
– Есть одна вещь, один любопытный вопрос – который приходит мне в голову, – нерешительно вставил Смит. – А как насчет семей?
– Вот ты и попал в точку, – воскликнул Космо. – Это именно то, что меня беспокоит. Женщин должно быть столько же, сколько мужчин, это само собой разумеется. Кроме того, самый сильный моральный элемент находится в женщинах, хотя они не имеют большого значения для науки. Но пожилые люди и дети – вот в чем трудность. Если я приглашу человека, обладающего неоспоримыми качествами, но имеющего большую семью, что мне делать? Я не могу вытеснить других, таких же нужных, как он, ради того, чтобы нести все его пожитки. Принципы евгеники требуют широкого поля отбора.
Космо Версаль закрыл глаза, положил свою большую голову на руки и поставил локти на стол. Вскоре он поднял глаза с решительным видом.
– Я вижу, что я должен сделать, – сказал он. – Я могу взять только четырех человек, принадлежащих к какой-либо одной семье. Двое
