придворных и бахвальства рыцарей, а менестрели более не перебирали струны своих лютен. В гробовой тишине был слышен лишь цокот копыт белого коня, который сам, без седока, вошел в пиршественный зал. Медленно обошло животное дубовый стол и изумленных пирующих, остановившись подле короля Артура.
На правом боку зияла борозда, оставленная острой сталью, от которой вниз тянулось переплетение засохших, кровавых дорожек. Дивный конь устало наклонил голову с перепутанной гривой, прядая разорванными ушами, будто хотел что-то сказать королю. Даже незнакомый с ратным делом человек понял бы, что недавно побывал четырехногий бедняга в жестокой сече. Печальными глазами посмотрел тот на владыку Камелота, ткнулся носом в бархатную мантию и развернулся к выходу, иногда оборачиваясь на Артура, будто маня его за собой.
– Клянусь, этот необычный конь хочет что-то мне рассказать, но не может, лишь глазами молча вопит о помощи! Я последую за ним!
И король пошел следом за белым боевым конем из зала, а вместе с ним – дюжина его рыцарей. Был среди них и брат короля – Кай, который любил вставлять свои остроты по любому поводу.
– Подумаешь, лошадь! В этом зале всегда случались чудеса: трус хвалился храбростью, скупец говорил о щедрости, а пьяный некромант проповедовал человеколюбие! Чему тут дивиться? Лучше бы внимательнее следили за теми, кто валом валит в город на праздник, а то завели моду: ворота настежь для всех и каждого, помощь любому нуждающемуся! Только как отличить нуждающегося от проходимца? И зря сняли посты в самом дворце! Даже в день Святого Георгия! А меня не послушали! Сенешаль я или нет, в конце-то концов? Вот и шляются тут теперь всякие…
Но никто даже не усмехнулся над тирадой Кая, все уже давно привыкли к постоянному недовольству управляющего замком. Не умолкая, люди только и говорили о чудесном появлении белого коня.
Хотел было король напоить скакуна, обработать раны и поменять седло на нем, но встал на дыбы жеребец, противясь и словно говоря, что нет времени. По кругу стал обходить он владыку Логреса, нетерпеливо стуча копытами по брусчатке, а после и вовсе подогнул передние колени, подставив спину.
– Что ж, вижу, торопишь ты меня, не заботясь о себе! Быть посему! Покажи мне то, ради чего проделал ты свой путь!
Даже раненый, белый скакун быстрее ветра вылетел из столичных врат. Видимо, дорого было каждое мгновение. Вскоре свита короля осталась далеко позади, стараясь хотя бы не потерять след Артура.
Проведя длительное время в седле, оставив в пыльных облаках позади многие мили, король остановился у могучего дуба. Близко от дороги, под вековым деревом, в тени колышущихся ветвей неподвижно лежал воин, весь в крови и в изрубленными латах. Жалобно посмотрело животное на рыцаря. Король понял, что то был его хозяин. Опустив голову, жеребец дотронулся влажными ноздрями до лица воителя. Тот слабо приоткрыл веки, густые переплетения алых нитей тянулись к голубой радужке. Увидев Артура, несчастный приподнялся на локте и поведал ему свою
