проблемы.
– Хм… Кажется, я понял. Ты сам на нее запал! Да? Колись, Игорян? Я, как дурак, тебе душу изливаю… Думаю, ты друг мне… А получается, что соперник, да?
– В нашей паре, Дёмыч, есть только один идиот. И это, к счастью, не я. Делать больше нечего, как баб с тобой делить.
– Окей. Принято. Не хочешь помогать – я сам справлюсь.
Друга терять не хотелось бы. Особенно – из-за какой-то девки. Но если Миронов готов переть на рожон, лишь бы его каприз сбылся… Значит, не такой хороший он и друг.
– Валяй.
– Ты даешь добро?
– Я в твоей афере не участвую. Получиться добиться своего – будь счастлив. Только имей в виду, батя стережет ее как зеницу ока. И просто отрежет тебе яйца при первой же попытке подкатить.
Он и Игорю их открутит, если узнает, как тот обращался с Кристиной…
– Главное, чтобы она его не любила. Ты же знаешь, стокгольмский синдром и все такое… Если нет никаких чувств, с остальным справлюсь…
Игоря перекосило. Он не мог и не хотел представлять, как отцовские пальцы ложатся на нежную девичью грудь. Или как он лапает эту девочку за задницу… Но, если быть до конца откровенным перед самим собой, он и Демьяна в этой роли не готов был представить.
– Завтра проснешься, придешь в себя, тогда и обсудим. Сейчас ты бред несешь, а у меня глаза слипаются. Хочется упасть и не вставать.
– Ладно… Только, слышишь, Игорян? Ты даже не думай переходить мне дорогу! Девочка – моя.
– Спокойной ночи.
Он долго изучал потемневший экран. О чем-то очень неясном размышлял.
А потом решил не отказывать себе в удовольствии и с силой швырнул его в стену. Смотрел, как тот разваливается на мелкие части… Собирать обратно не стал. Вся жизнь его, похоже, пошла трещинами… Перешагнул через обломки и зачем-то снова поперся в соседнюю комнату.
Девчонка сидела на кровати, до сих пор не расстеленной, обнимала колени.
На появления Игоря она отреагировала как-то слишком спокойно: глянула в его сторону, вздохнула… Склонилась обратно. Это было слишком похоже на игнор…
– У тебя слишком душно. Можешь открыть окно. Я не буду шуметь и мешать тебе больше.
Кристина вздохнула и отвернулась. Это выглядело, как демонстрация оскорбленной невинности. И это крайне раздражало.
Лучше бы она крикнула какую-то гадость, швырнула в Игоря подушкой, что-то еще сотворила…
Когда противник ведет себя как равный, воевать можно. Обижать слабого и несчастного – у Залесского не поднялась бы рука.
– Могу сам открыть. Мне не сложно.
Да. Это могло выглядеть как попытка извиниться. Могло не выглядеть. Игорь испытывал нехватку воздуха.
Распахнул створки, которые не так давно были закрыты. Посмотрел в ночную темень… Там, на улице, было очень хорошо. Тихо, спокойно, свободно…
– Может, выйдем, прогуляемся?
Усилием воли держался
