считают будто я умничаю, когда я излагал, казалось бы, элементарную логическую цепочку или озвучивал общеизвестные факты. Потом, спустя годы, я осознал, что значительная часть населения, действительно отупела и ни к чему не стремилась, но было ещё кое-что похуже. Многие стыдились показать свой ум или начитанность, словно это было дурным тоном. Они боялись, что в них, как и в меня в данный момент, будут тыкать пальцем, мол, гляди, умник нашёлся. Видите, до чего довели мою страну проклятые девятки и нули? Я ненавидел их всей душой и всем сердцем, я иногда даже думал, что лучше бы они нас совсем уничтожили, чем превращать в такое стадо. Но потом, опять же, спустя годы, я понимал, что пока мы живы, есть всё же призрачный шанс на возрождение. Проблема была лишь в том, что никто, за исключением единиц, не задумывался ни о чём подобном.
По всем правилам, конечно, нас должны были допрашивать по отдельности, но, видимо, решили, что много чести. А может, как я уже и предполагал ранее, им было наплевать на выяснение правды. Пока какой-то новый полицейский суетился с нашими школьными карточками, тот, что задержал меня, спросил снова:
– Так, значит, вы были так далеко от дома просто чтобы посмотреть магазины, но не заходить в них? – с кривой улыбкой проговорил он. Я мрачно посмотрел на него (хотелось во всю глотку заорать что-то вроде «да, мать твою!!!»):
– Да – абсолютно ровным голосом ответил я.
– Неужели? А твой друг уже признался, что это вы подожгли… – по мне словно ток пробежал, но тут встрял Костя:
– Ни в чём таком я не признавался, меня вообще и не спрашива… –договорить он не успел, потому что доблестный страж порядка наотмашь ударил Костю по щеке, так что тот слетел на пол со стула. Он, видимо, считал, что такой метод эффективнее, хотя было ясно даже мне: будь я виновен и будь Костя в другой комнате, я легко мог, что называется, «поплыть».
– Вот и молчи, пока не спрашивают.
Костя был довольно вспыльчив, поэтому совершил этот необдуманный поступок: он вскочил с пола и, схватив стул, чуть было ни ударил обидчика, просто второй полицейский успел сбить его подсечкой.
– Вот гнида мелкая! – выругался он. Он без зазрения совести (хм, о чём это я, какая совесть) нанёс ещё пару ударов Косте кулаком (присев прямо на него). Тот, что допрашивал меня, злобно оскалился:
– Ну что, будем сознаваться или тоже хочешь? – он мотнул головой в сторону Кости и, видимо, для пущей убедительности, его коллега ударил Костю ещё раз (на этот раз, видимо, сильно, потому что Костя аж взвыл).
– Да хорош!! – взорвался я. Тут нервы сдали и у меня. Я, не вставая со стула, нанёс удар ногой в пах, и когда этот детектив недоделанный согнулся пополам, я ударил его лицом об колено. Мой мозг прекрасно понимал, что я только усугубляю наше и без того дерьмовое положение, но эмоции взяли своё. Вскочив, я, как и Костя схватил стул, но мой второй противник уже тоже был на ногах. Он даже потянулся за пистолетом, и я, поняв, что не успею сделать и шага, просто бросил стул в него. Но тут, конечно, дверь
