позволило мне больше узнать о цикле долгосрочной задолженности и развития рынков капиталов (который обычно длится 50–100 лет). Это заставило меня по-новому взглянуть на происходящее сейчас. Например, в ответ на финансовый кризис 2008 г. процентные ставки достигли уровня 0 %, а центральные банки принялись печатать деньги и покупать финансовые активы. К тому моменту я уже изучил события 1930-х, и это помогло мне понять, как и почему действия центрального банка по увеличению денежной массы и кредитов/долгов 90 лет назад привели к росту цен на финансовые активы, что усугубило разрыв в уровне благосостояния и привело к эпохе популизма и конфликтов. И ровно те же силы вступили в игру после 2008 г.
• В 2014 г. я захотел создать прогноз темпов экономического роста в нескольких странах: это было нужно для наших инвестиционных решений. Я использовал тот же подход и изучил множество отдельных примеров, чтобы найти общие движущие силы роста. В результате я сформулировал набор вневременных универсальных индикаторов, позволяющих прогнозировать темпы роста стран за 10-летние периоды. В ходе этого процесса я стал гораздо глубже понимать, почему в одних странах дела идут хорошо, а в других не очень. Я объединил эти индикаторы в шкалы и уравнения, которые мы использовали (и продолжаем использовать) для создания 10-летних прогнозов роста двадцати крупнейших экономик. Помимо явной пользы для нашей работы, это исследование поможет создателям экономической политики, поскольку, замечая вневременные и универсальные причинно-следственные связи, они способны понять, как изменение X может привести к эффекту Y в будущем. Я увидел, как 10-летние опережающие экономические индикаторы (например, качество образования и уровень задолженности) в США ухудшаются по сравнению с крупными развивающимися странами вроде Китая и Индии. Исследование носит название Productivity and Structural Reform: Why Countries Succeed & Fail, and What Should Be Done So Failing Countries Succeed («Производительность и структурные реформы: Почему страны преуспевают и терпят поражение, что надо сделать для процветания странам, находящимся в сложном положении»; оно, как и другие, упомянутые в этой книге, есть в свободном доступе на сайте economicprinciples.org). Вскоре после победы Дональда Трампа на президентских выборах в 2016 г. и заметного роста популизма в развитых странах я провел исследование Populism: Phenomenon («Популизм: феномен»). Оно позволило мне понять, как разрыв в уровне богатства и ценностях привел к глубоким социальным и политическим конфликтам в 1930-е, очень похожим на нынешние. Оно также показало мне, как и почему популисты левого и правого толка более других склонны к национализму, милитаризму, протекционизму и конфронтации и к чему приводят их действия. Я видел, как серьезный конфликт между экономическими/политическими левыми и правыми силами может существенно повлиять на экономику, рынки, богатство и власть. Все это помогло мне лучше понимать суть событий прошлого и настоящего.
• Занимаясь этими исследованиями и наблюдая за событиями вокруг себя, я увидел, что в Америке возник огромный разрыв в экономическом положении разных групп людей, незаметный при изучении только
