матросику» нырнуть, чтобы распутать их. Но согласитесь, господа судьи, что эта авария (то есть, собственно, авария для мирных и ни в чем не повинных рыбацких сетей) в параллель с крушением «Владимира» идти не может. При этом у него под рукой был «бравый матросик», который под опасением ослушания начальства, с риском размозжить себе голову, нырнул под винт: ни на что подобное нельзя рассчитывать на коммерческом пароходе; там матрос вправе ответить: «А ну-ка сам нырни!».
Что касается откачивания воды, то надо припомнить, что через 5–6 минут топки уже были залиты, и, стало быть, действовать паровыми помпами было невозможно.
Лишенное практического значения заключение Ирецкого о заделке пробоины нашло себе даже в речах умеренное применение. Один только оратор воспользовался им, чтобы применить теорию к практике. Он рассказал нам не быль и не сказку о том, как какой-то капитан, удостоенный за то овации, заделал по рецепту эксперта Ирецкого пробоину и благополучно прибыл в порт. Но ведь это был рассказ во вкусе Жюля-Верна. Как известно, на основании точного приложения теоретических данных этот автор путешествовал и на луну.
Гораздо более цены имеют некоторые указания эксперта Баркарева по тому же предмету. В Константинопольском проливе среди бела дня на его глазах пошел ко дну французский пароход, получивший пробоину, которую невозможно было заделать в течение 25 минут. В другом случае другое судно, очутившись в таком же положении, предпочло скорее разбиться и выброситься на берег, нежели затевать заделку пробоины. Все бывшие на рейде признали такое решение командира благоразумным. Где же было затевать эту сложную и гадательную операцию Криуну, когда у него была другая верная надежда – «Колумбия». На вопрос прокурора, обращенный к одному из экспертов: что же ждал Криун для спасения пассажиров, эксперт Падалка, не обинуясь, отвечал: «ждал “Колумбии”». Он был вправе, он должен был ее ждать. В ожидании этой помощи он мог воспользоваться только шлюпками. И вот команда: «шлюпки на воду!» раздается опять-таки с капитанского мостика. Криун, видевший Суркова, своего старшего помощника, знал что им «принята» эта команда, так как тот ответил «есть!», что по морской терминологии значит «будет исполнено!». Второму своему помощнику, Фельдману, он приказал готовить трап и подвести к нему пассажиров, причем приказал: «женщин и детей вперед!», и от Фельдмана на оба капитанских оклика раздалось: «есть, есть!». Затем мы знаем, что случилось. После того, как Сурков бежал, никому не сказавшись, с лучшими матросами на «Колумбию», не сдав никому надзор за двумя другими шлюпками, поднялся невообразимый хаос, который унять было невозможно. Часть команды и пассажиров, каковы Черномордик, поручик Вурдиков, чиновник Поповский, Загордан и многие другие, ринулись в шлюпки, оттесняя женщин и детей. Пошла настоящая свалка: мешали друг другу, лезли через головы и плечи других, так что, например, свидетель Далевский, стоявший поодаль, не решался
