его трактором переехало. Прямо на свадьбе.
– А кто же завел трактор?
– Как кто – пианистка.
– Но вы сказали, что пианистку задавило роялем.
– Верно, но трактор она все же успела завести. Вот он и нарезал круги по всему саду. Всю свадебную церемонию проездил. А вот когда стали собираться к столу, ваш дядя и вышел покурить в сад. Тут его и переехало.
Макс приложил руку ко лбу:
– Ох, я прямо весь в поту. Всего минуту в этом доме, а у меня пульс зашкаливает.
Игорь по-отечески похлопал его по плечу:
– Привыкайте, это еще начало.
Максим хотел ответить, но сверху донесся женский крик.
– Юля! – прошептал Макс. – Это же ее голос.
Людмила зло улыбнулась:
– Да, это она. Но ничего страшного.
– Она кричала. Там что-то случилось!
– Конечно, ваша жена обнаружила, что у смартфона нет сети.
Макс бросился по лестнице.
– Юля! – кричал он, перепрыгивая через две ступеньки. – Я уже иду!
Людмила и Игорь смотрели ему вслед.
– Ты ему сказал? Он еще не в курсе? – спросила женщина.
– Всему свое время, – ответил Игорь. – В нем я почему-то уверен, а вот в его жене нет.
4
Когда Макс влетел в спальню, то увидел тело своей жены, почивавшее на темно-синих простынях громадной кровати среди черных роз. Кровать с балдахином представляла собой столь помпезную и гигантскую конструкцию, что мраморные усыпальницы итальянских скульпторов просто бледнеют по сравнению с ней. Прикроватные столбы были украшены замысловатой резьбой. Тяжелые кисти спускались с балдахина вниз. Подушки величиной с мини-стадион были облачены в черные наволочки.
Макс замер над женой, потому что со стороны она производила впечатление почившей с миром. Глаза ее были закрыты, а руки сложены на груди. Только свечки не хватало, а так – хоть в гроб клади.
– Макс, – вдруг услышал молодой человек голос Юли.
Он облегченно вздохнул и присел на краешек помпезного ложа.
Юля открыла глаза и уставилась вверх на балдахин. Она собралась с мыслями.
– Милая, как ты себя чувствуешь? – участливо спросил он.
Та пожала плечами и ответила:
– Я очнулась в этой громадной кровати, похожей на катафалк. Очнулась среди черных роз, как в гробу. На почти черных простынях. И моей первой мыслью было, что я умерла, а ты собрался меня хоронить.
– Успокойся, пожалуйста.
– Я вначале разругалась и закричала. А потом подумала, какой у меня хороший муж, не поскупился на такие роскошные похороны.
Макс покачал головой, оглядевшись по сторонам. Спальня производила впечатление фамильного склепа: везде тяжелые подсвечники, массивная мебель позапрошлого века, на высоких окнах черные тяжелые занавеси.
– Ты права, у них каждое помещение
