фраза предопределила дальнейшее отношение переводчика к героине. Он решил, что жизнь в Париже развратила ее, и всем ее дальнейшим поступкам придал оттенок цинизма. Каково же было удивление переводчика, когда через несколько лет он познакомился с подлинником и увидел, что внучка, посылая деньги дедушке, отнюдь не предлагала ему истратить эти деньги на распутство, а просто советовала взять служанку, чтобы бабушке было легче справляться с домашней работой.
Еще печальнее ошибка М. К. Лемке, редактировавшего Собрание сочинений А. И. Герцена. Перелистывая это издание, я обнаружил престранную вещь: оказывается, Герцен так нежно любил Огарева, что посылал ему по почте куски своего собственного мяса.
Лемке дает такой перевод одной его записки к Огареву:
«Возьми мою междуфилейную часть о Мазаде. Я ее пришлю на днях»[7].
К счастью, это дружеское членовредительство – миф, так как в подлиннике сказано ясно:
«Возьми мою газетную статейку (entrefilet) о Мазаде…»
Конечно, к этим чисто словарным ошибкам мы должны относиться с величайшей строгостью, ибо неисчислимы бедствия, которые порой может принести переводимому автору неверная интерпретация одного-единственного иноязычного слова.
Если бы нужен был наиболее наглядный пример, я процитировал бы стихотворение негритянского поэта Л. Хьюза в переводе опытного литератора Михаила Зенкевича. Стихотворение озаглавлено «Черная Мария», и в нем, судя по переводу, рассказывается, какой страстной любовью пылает некий негр к чернокожей красавице, которая отвергла его:
В Черной Марии
Сияние дня
Не для меня.
Воображаю, как был огорчен переводчик, когда обнаружилось, что Черная Мария – не женщина, а… тюремный автомобиль для перевозки арестованных, и что на самом-то деле негр не очень пламенно стремился в объятья к этой ненавистной «Марии». Стихи следовало перевести вот такими словами:
«Черная Мария»
За окном видна,
«Черная Мария»
Встала у окна.
Не за мной, надеюсь,
В этот раз она?
Верно сказал Лев Гинзбург:
«От одного слова зависит подчас не только судьба перевода, но и творческая судьба самого переводчика»[9].
В одном из произведений Павла Тычины украинский пан, рассердившись на слугу, закричал:
– Гоните его! Гоните его прочь!
По-украински гоните – женить. Не подозревая об этом, переводчик подумал, что дело идет о свадьбе, и написал в переводе:
– Женить его! женить![10]
И еще пример из той же области. Михаил Светлов, переводя стихотворение украинского поэта Сосюры, приписал Сосюре такую строку:
По розам звенел трамвай.
Прочтя этот загадочный стих, читатель был вправе подумать, что Сосюра – мистик-символист, сближающий явления городской обыденщины с какими-то небесными розами,
Указано Е. Г. Эткиндом в его книге «Поэзия и перевод». М.-Л., 1963, с. 145–146.
