проценту. (Тихий смех.) Будь здоров, я что-то придумаю.
Потом Биг-Босс набрал невидимый Эдику номер и сказал:
– Ты в конторе? Я сейчас буду. Не уходи. Значит, перенеси. Тут нельзя отказывать, это очень выгодно. Да, новые условия.
Это он звонил Змее, автоматически подумал Эдик. Так в конторе прозвали начальницу по финансовой части. То есть в нормальной организации ее называли бы, наверное, финансовым директором, но в их конторе в таких должностях нужды не было и на дверях кабинетов таблички не висели. Поэтому эту мадам звали так, как ей больше всего подходило, – Змея. Она ведала всеми деньгами и, как многие женщины, работающие в этой сфере, характер имела такой, который в точности отражала данная ей кличка. Но дело, конечно, было не в Змее. К ее существованию Эдик относился как к неизбежному злу, а попыток изменить внешние, не зависящие от него обстоятельства он никогда не делал за их очевидной бессмысленностью. По уху резануло обращение, которое употребил Биг-Босс. Наверняка он был уверен, что инкогнито собеседника полностью соблюдено, но ошибся. Эдик знал, какой человек имел кличку Тараканище. Это было прозвище, полученное еще в юности, когда совсем еще зеленый мальчишка стал носить пышные усы, чего никто в то время не делал – у продвинутой молодежи не было такой моды. Но Сергей Григорьевич Афонин с молодости на общепринятые модные тенденции плевал с высокой башни. И упорно носил усы, да не просто некие усики, а настоящие усищи. Богатые, пышные, в пол-лица. Оттуда и повелось. Близкие знакомые так и звали его до сих пор, когда наедине. Любовно, конечно, по-доброму. Откуда Эдик об этом знал? А очень просто. Его теперь уже бывшая любимая девушка Маринка работала в фирме Сергея Афонина. Сама себя она называла «полуюристом», потому что на третьем курсе вылетела из университета, а вуз, куда она определилась через пару лет на платное заочное обучение, пока не окончила. Почему Маринка не задержалась в универе, Эдик не знал, она уклончиво отвечала лишь, что «в тот момент жизнь ставила перед ней другие задачи». У Афонина она занимала положение согласно своему статусу недоучки: работала с претензиями клиентов. Валандалась с жалобщиками, составляла по их заявлениям отчеты. Если дело решалось мирно, передавала его исполнителям по инстанции, если шло в суд – группе юристов. От Маринки Эдик и узнал про юношеское прозвище Афонина, который по достижении возраста и статуса усами стал гордиться еще больше, а прозвище не только не скрывал, но даже и сам когда-то на каком-то корпоративе, будучи навеселе, рассказал о нем ради шутки. От Маринки Эдик знал и о том, что на ее зарплатную карточку ежемесячно поступает одиннадцать тысяч рублей. Но ее общая зарплата составляла сорок тысяч, оставшуюся сумму она получала раз в месяц в конвертике.
Офис афонинской фирмы находился в уютном дворике, в тупичке, где стояли два совершенно одинаковых двухэтажных здания новой постройки, но отделанных под «классический ампир», соединенные между собой переходом на уровне второго этажа. Местоположение
