за пять лет не сделать.
– Я не сомневаюсь, что коммунисты нашли достойную замену вашей кандидатуре, – сказала мама. Она встала из-за стола. Глаза ее блестели, а губы улыбались – хуже нет, когда у мамы было такое лицо. Мама что-то еще хотела сказать, но посмотрела на меня и ушла в свою комнату.
Вслед за Сережей я вышел на крыльцо. Сережа курил.
– Опять не угодил, а ты говоришь, – сказал Сережа.
Меня не так поразили его слова, как голос – усталый и мрачноватый. Я сел рядом с ним, и он положил руку на мое плечо.
– Ты не любишь маму, почему? – спросил я.
– Стоит ли об этом?
– Стоит. Ведь я ее сын.
– Ты прав. Пожалуй, стоит. «Не люблю» не те, Володька, слова. Вот ты, Нина, Лена – вы для меня родные, а она нет. И тут ничего не поделаешь.
– Наверно, мама тоже так чувствует…
– Наверно…
– Жалко. Вы оба коммунисты. Оба воевали за советскую власть.
– Это, Володька, другое. Мы и теперь будем вместе. Только я не могу стать другим, и Надежда Александровна не может. Такое, братишка, в жизни бывает. Ты не расстраивайся.
Сережина рука крепче сжала мое плечо. Я прижался спиной к его груди и затих.
То, что он и мама – люди разные, я без него видел. Мне это не мешало любить обоих, а им почему-то мешало. Я мог бы спросить Сережу почему, но не спросил. Я догадывался: он бы все равно не сумел мне ответить.
От нас Сережа и сестры уезжали в Москву, оттуда в Ленинград, а потом собирались заехать в Оренбург, к Сережиным родным.
Накануне отъезда они ушли в город за покупками и обещали вернуться через час. Я прождал два часа. Мне, конечно, ничего не стоило их разыскать. Но зачем? Я нарочно ушел на дикие пляжи, чтобы с ними не встретиться.
Домой я прибежал к ужину. Все уже сидели за столом и молча ели. Никогда у нас не было так тоскливо, как в тот вечер.
Мама ушла в свою комнату. Сестры сидели за неприбранным столом и без конца повторяли, что хотят спать, но спать не ложились. Когда я был меньше, а им нужно было о чем-то поговорить с мамой, они силой загоняли меня в постель. Попробовали бы теперь. Я злорадно на них поглядывал, а потом сообразил: лечь спать – лучший способ узнать, о чем они хотят говорить с мамой.
В комнате потушили свет. Сестры ходили, прислушиваясь к моему дыханию, и в темноте белели их платья.
– По-моему, не спит, – шепотом сказала Нина. – Совершенно не слышно дыхания.
– Наоборот, – ответила Лена, – когда он спит, то очень тихо дышит.
Они не торопились отойти от моей кровати. Ничего, легкие у меня были достаточно вместительные. Потом Нина тихо позвала Сергея. Они ушли в мамину комнату и закрыли дверь. Пожалуйста. И при закрытой двери я все прекрасно слышал. Надо было только лечь на спину.
– Мама, разреши Володе поехать с нами. – это сказала Нина.
– Очень хорошо, – сказала мама. – Я уже начала думать, что вы совершенно
