с ним беседы, но сейчас…говорить было нечего. Он положил свою голову мне на грудь и обнял со словами: «Прости меня. Я так сильно тебя люблю!» – почему тогда так больно? Почему тогда мне так чертовски больно? Люди, которые любят – не делают такого! «Прости меня, Агата. Ради всего святого, прости!» – я целую его в губы, все это время я не решалась этого сделать, будто бы между нами был какой-то барьер, а именно – мое разбитое, на пустые стёклышки, сердце. Мне так хотелось его простить! Представляю, как разозлился бы мой папа, если бы увидел Тогосамого на нашей кухне, потому что ему было чрезмерно невыносимо видеть меня в состоянии полужизни. Но сегодня он тоже предал меня. Все мужчины предают, и выбор лишь в том, могу ли я простить или нет.
– Ты же знаешь, что никто! Никто не будет любить тебя больше, чем я! Я делала для тебя всё! Я прощала тебя всегда, когда ты обещал уладить вопрос с семьей. Я учила твой родной язык, и ей богу! Я дарила твоей маме подарки на каждый праздник!
– Я знаю, я все знаю, родная. Прости, прости, прости, – он целует мои руки с каждым «прости» и прижимает ладонями к щеке. Его щетина такая колючая, и она ему невообразимо идёт.
– Я не хотел причинять тебе столько боли. Я действительно думал, что дальше будет хуже. Я знаю много армянских семей, все дети в них сильно привязаны к родителям. Я пытался найти способ, как все уладить, и…не нашел. Тогда я решил, что должен отпустить тебя, чтобы ты нашла счастье с другим мужчиной.
– Не тебе решать, где и с кем мне искать свое счастье! Ты знал, что я переживаю сложный период в своей жизни. Каждый раз, когда ты говорил, что я – твоё всё и умолял меня не оставлять тебя, я всегда протягивала тебе руку, но стоило мне признаться тебе в этом самой – ты выкинул меня, как старую варежку!
– Агата, девочка моя, никогда в жизни я этого не хотел! Я делал это для тебя. Иди ко мне, – мы сидели в объятиях, но этого было мало. Нам хотелось прижаться так, чтобы наши сердца физически прикоснулись друг к другу. Он целует меня в губы. И мы не останавливаемся на протяжении неизвестного мне времени. В подобные моменты такие условные вещи, как «время», имеют очень субъективный характер.
Поразительно, но мне не кажется, что то, что сейчас происходит – это что-то неправильное. Я чувствую его язык, а когда сжимаю волосы на голове, он издает легкий стон. Как же сильно я его люблю. И это понимает каждый эритроцит, который переносит чувства от сердца до кончиков пальцев, от чего эндорфины внутри меня начинают неустанно танцевать какой-то бешеный танец. Это та любовь, которую я ни при каких обстоятельствах не буду подвергать даже легкому очертанию сомнения. Он – Тот Самый. Эта любовь безусловна. Мне хочется потрогать всё его тело, чтобы убедиться, что он настоящий. У него самое красивое тело из всех, что я могла себе представить. Какие у него сильные руки. Руки – моя любимая часть его тела. Нет, есть еще кое-что.
«Что ты делаешь?» – еще секунда и он накинется на меня, я это знаю, поэтому продолжаю расстёгивать ремень на его штанах. Он резко встает, хватает меня за бедра и поворачивает
